Одри Хэсли - Зачарованное сердце
— Почему? Это правда. Прошлая ночь была великолепна. Я был бы ненормальным, если бы не хотел повторения. Но я не собираюсь давить на вас, чтобы добиться этого. Просто хочу, чтобы вы знали о моих чувствах к вам. Только от вас зависит, что произойдет между нами. И будьте уверены, я не стану донимать вас приставаниями, если вы захотите спать с кем-то другим.
Лора молча смотрела на него и пыталась успокоить колотящееся сердце.
— Я… я бы хотела, чтобы вы прекратили эти провокационные заявления.
Он пожал плечами.
— Извините. Я не провоцирую вас, просто хочу быть правдивым. А сейчас надо приготовить что-нибудь поесть. Сестра Мария милейшая женщина, но завтрак в монастыре оставляет желать лучшего. Овсянка! Ух! И чай, который невозможно себе представить. Чего бы я сейчас не дал за пару простых тостов и хороший кофе!
Она рассмеялась.
— Ну, пару тостов и кофе я вам смогу обеспечить, во всяком случае, надеюсь. Только вы присмотрите за мной, хорошо? Я сожгла в своей жизни немало тостов и погубила не одну чашку кофе, можете мне поверить.
Они вместе направились в кухню.
— Знаете, Лора, кто-то в конце концов должен научить вас готовить.
— Да? — Она кокетливо улыбнулась. — Хотите предложить свои услуги?
— Помнится, мне приходилось учить женщин кое-чему, — сказал он с абсолютно серьезным видом.
Лора чуть не споткнулась.
— Теперь я могу себе это представить!
Сид поднял голову в притворной обиде.
— Насколько я понимаю, вы подразумеваете что-то неприличное?
Лора усмехнулась.
— Боже упаси!
— В таком случае должен поставить вас в известность, что я был алтарным служкой! Однажды во время мессы я целых двадцать секунд мечтал о карьере священника.
— Да? И что заставило вас передумать?
— Девушка. Она пришла в церковь и преклонила колени как раз около меня. На ней было прозрачное платье в цветочек и у нее была самая большая… э… — Он очертил ладонями два круга в районе своей груди.
— Так и вижу эту картину, — сухо сказала Лора. — Ну а что было после церкви? Или я не должна спрашивать?
— Можете спросить.
— Хорошо. Так что было после?
— Ничего выдающегося. Она была старовата для меня. Семнадцать или восемнадцать лет. Зато я понял, что воздержание и я вещи несовместимые.
— А сколько же лет было вам?
— Точно не помню. По-моему, около восьми.
— Восьми, — кивнув, повторила она. — Моему приятелю, который первым показал мне разницу между мальчиками и девочками, тоже было восемь.
— Серьезно? Расскажите.
Обычно Лора была очень сдержанна, когда разговор касался ее личной жизни. Но с Сидом было так легко говорить, что она не сомневалась ни секунды. Начав с рассказа о том ужасном случае во дворе, она за тостами и кофе поведала ему о своей жизни все. О матери-ханже, о бунтарском, но не очень удачном начале сексуальной жизни во время учебы в университете, о страстной любви к журналистике и путешествиям. И, конечно, она не могла не рассказать о жизни с Роджером.
— Значит, вы встретили его, когда вам был двадцать один год? — спросил Сид, похрустывая третьим тостом.
Они уютно расположились на плетеных стульях возле белой сверкающей стойки бара в кухне.
— Да, это было мое первое путешествие через океан и вообще за границу. Я была в Париже и остановилась в одном из отвратительных дешевых отелей. Во время экскурсии на Эйфелеву башню у меня украли кошелек, я плакала на скамейке в парке, и ко мне вдруг подошел красивый мужчина и дал носовой платок.
— Безнравственная девица, позволившая смазливому прохожему подцепить себя подобным образом!
— Никто меня не «подцеплял»! Роджер был настоящий джентльмен.
— В самом деле? Имеете в виду, что он не соблазнил вас в тот же вечер? В Париже?!
— Ну… нет…
— Я поступил бы именно так.
Лора покраснела и наклонила лицо над кружкой.
— Не сомневаюсь, что вы уложили в постель половину женского населения Парижа, когда были там.
— Ничего подобного. У вас обо мне ложное представление, Лора. Как и у вашего брата.
— Я так не думаю. Во всяком случае, не в том, что касается женщин.
Сид поморщился и вздохнул.
— Я пойду, поставлю мотоцикл в гараж. А потом вы мне покажете комнату для гостей. — Он быстро вышел из кухни.
Лора остановившимся взглядом смотрела ему вслед и пыталась понять причину его стремительного ухода. Что она такого сказала? Не мог же он обидеться на то, что она заговорила о его донжуанском поведении? Он сам признавался, что никогда не влюбляется и ложится с женщинами в постель без всяких обещаний.
Лора пришла в смятение. Неужели она влюбилась в него? За такое короткое время? Она опять была смешна и наивна!
Потрясающий секс — это, конечно, хорошо. Но, как мать Рони, Лора нуждалась в человеке, который станет заботиться о ней и о мальчике, любить их, и эта любовь будет крепкой и постоянной.
Сид не был таким человеком. Он словно случайный корабль в ночи. И, пожалуй, лучше уже сейчас сказать ему, чтобы он ушел…
Возвращение Сида с рюкзаком в руках прервало размышления Лоры. Она только взглянула на его уже улыбающееся лицо и поняла, что не сможет прогнать его. Она хочет, чтобы он остался.
Она хочет его.
12
Они ехали в госпиталь. Сид за рулем, Лора рядом с ним, Рони сзади, удобно и безопасно пристегнутый к детскому креслицу.
С того момента, как малыш проснулся и обнаружил около себя Сида, он вел себя так хорошо, что Лоре даже не верилось. Она в очередной раз была потрясена тем, насколько компетентно Сид вел себя с ее сыном. Он умело сочетал мягкую манеру обращения с непреклонной твердостью, когда это было необходимо.
Рони прекрасно реагировал на такое воспитание. Он усвоил, кто в этой ситуации главный, и даже не пытался добиться преимущества, что постоянно проделывал с Лорой.
Теперь она понимала, как сама способствовала появлению у Рони привычки плакать и капризничать целыми днями. Она попросту брала его на руки всякий раз, как он начинал хныкать, даже если с ним все было в порядке. Будучи сообразительным мальчиком, Рони быстро понял, что мама сразу прибегает на его крик. Возможно, для него это была игра, но нервы Лоры были измотаны, а у ее сына постепенно вырабатывалась определенная манера поведения с элементами эгоцентризма.
— Где, собственно, вы приобрели такой опыт в воспитании детей, Сид? — спросила Лора, когда они остановились у светофора. — Я имею в виду, вы сами понимаете, что не выглядите как воспитатель.
— Внешность обманчива, — небрежно ответил он. — Я ведь не всегда водил мотоцикл да бродил по свету. Я был профессиональным музыкантом, работал по вечерам, а днем присматривал за ребенком.
