Инга Берристер - Время надежд
Конечно, есть!
Ресторанчик, принадлежавший дружной французской семье, был небольшим и очень уютным. Как только Мейбл и Ричард вошли, хозяева сразу узнали гостью, хотя она бывала у них всего несколько раз. Владелец ресторана – колоритная личность, жизнерадостный и словоохотливый, типичный француз – поспешил им навстречу и радостно воскликнул:
– О, наконец-то мы имеем счастье лицезреть мужа прекрасной леди, которая всегда обедает только с подругами. Я давно говорил своей благоверной, что такая женщина не может быть не замужем. Когда мадам появляется, все посетители-мужчины забывают о еде.
Щеки Мейбл стали пунцовыми, но не успела она открыть рот, чтобы исправить ошибку, как Ричард легонько тронул ее за руку. Мейбл вопросительно взглянула на спутника, который тихо, чтобы слышала только она, прошептал:
– На вашем месте я бы не стал обращать внимания на маленькое недоразумение, иначе ситуация станет еще более неловкой. Разумеется, если вы не собираетесь заявить, что в наше время женщине для полного счастья не обязательно нужен мужчина.
Она покачала головой и последовала за улыбающимся французом. Хозяин усадил их за столик в уютном алькове, приглушенное освещение и зажженные свечи на столе создавали романтическую атмосферу.
– Не представляю, с чего он решил, будто мы муж и жена, – сказала Мейбл, как только они сделали заказ и остались одни. Ей было очень неловко. – Я даже не ношу обручальное кольцо.
– Не думайте об этом, – откликнулся Ричард. Взглянув на проходившую мимо них пару, он вдруг нахмурился.
Мейбл оглянулась посмотреть, что привлекло его внимание. Она увидела, как в нескольких футах от них официант усаживал за столик мужчину лет пятидесяти пяти и девушку немногим старше Одри, причем с первого взгляда было ясно, что эту пару связывают отнюдь не семейные отношения.
– Вот то, что меня всегда раздражает, – тихо сказал Ричард. – Спросите любого из них, и они наверняка ответят, что любят друг друга и разница в возрасте не имеет значения. Однако почему-то их доводы не слишком убедительны, и создается впечатление, будто он купил ее молодость, чтобы демонстрировать всем и каждому как трофей. А она продала себя, потому что гораздо легче быть любимой игрушкой снисходительного старика, чем трудиться над созданием отношений с ровесником, который к тому же наверняка беднее.
Неприязнь, сквозившая в голосе Ричарда, настолько точно отвечала ее собственным мыслям, что Мейбл удивилась. Ричард расценил ее удивление по-своему.
– Вы не согласны?
– Согласна, но… просто непривычно слышать это из уст мужчины. От женщины – да, но такое впечатление, что мужчины слепнут и глохнут, когда дело касается их тщеславия. Спросите любого джентльмена за сорок, верит ли он всерьез, что девушка восемнадцати-двадцати лет может полюбить пятидесятилетнего – полюбить его самого, а не его банковский счет, и он тут же ответит «да», и бесполезно убеждать его в обратном.
Официант принес первую перемену блюд, и за столом на время установилось молчание. Когда они снова остались одни, Ричард наклонился над столом и тихо спросил:
– Похоже, Мейбл, вы не слишком высокого мнения о сильном поле? Мы, знаете ли, не все слепы. И далеко не всех ранимое самолюбие побуждает покупать хорошенькую куколку, чтобы хвастаться ею перед приятелями.
– Да, я знаю, – согласилась Мейбл, – именно поэтому я так расстроилась, когда решила, что вы и Одри…
Она резко замолчала. Господи, что я говорю! Но было поздно. Бросив на нее проницательный взгляд, Ричард ровным голосом поинтересовался:
– Продолжайте, Мейбл, что вы решили?
Женщина лихорадочно пыталась придумать какое-нибудь безопасное замечание, но как назло ничего не приходило в голову, и она буквально слышала, как иссякают секунды, а вместе с ними – терпение Ричарда. Он требовал ответа, и она почти чувствовала молчаливое давление с его стороны. Выхода не было. Даже если бы ей удалось придумать подходящую отговорку, Мейбл знала, что ей не хватит уверенности солгать достаточно убедительно.
– Мне казалось… Я считала… Понимаете, Одри не…
– Вы решили, что мы с Одри – любовники, – безжалостно закончил Ричард, прервав ее жалкие попытки объясниться.
– Да, я так думала, но только потому…
Мейбл собиралась сказать, что истолковала восторженные отзывы Одри о Ричарде как результат влюбленности, а не как попытку подготовить мать к встрече с потенциальным постояльцем. Но Мейбл вовремя вспомнила, что Ричард считает, будто она сама пригласила его, и если сейчас рассказать правду, то тем самым можно выдать Одри.
– Почему, Мейбл? – поторопил Ричард. – Потому что я с ходу показался вам мужчиной, который способен связаться с молоденькой девушкой вроде вашей Одри? С девушкой, которой я гожусь в отцы?
– Но…
Мейбл совсем растерялась. Ясно, что Ричард взбешен, и в этом нет ничего удивительного.
– Ладно, я еще могу понять, почему вы решили, что меня соблазнили красота и молодость Одри. Но чего я абсолютно не понимаю, так это как вам могло прийти в голову, что Одри заинтересуется мной?
– Я считала… Я думала, что вы моложе.
– Моложе?! – Ричард нахмурился. – Конечно, фотографии на суперобложках несколько устарели, но…
– Хотя Одри – разумная девушка, она могла… Я беспокоилась… Кажется, некоторые ее ровесницы ищут любовника-отца…
– Некоторые – да, но не Одри.
– Простите, если я вас оскорбила, – жалко пролепетала Мейбл. Ошеломленная неожиданным замечанием Ричарда по поводу странной парочки, она напрочь забыла о необходимости держать язык за зубами и стала говорить, что думала.
– Я тоже прошу прощения, – холодно сказал Ричард, отодвигая тарелку с недоеденными закусками.
Мейбл обнаружила, что у нее совершенно пропал аппетит. Когда подошел официант, чтобы унести закуски, и озабочено нахмурился – еда осталась почти нетронутой, – Мейбл почувствовала себя еще более виноватой.
– Я не догадывался, что вы подумаете… Да, Одри милая, красивая, умная, живая. С эстетической точки зрения мне всегда приятно смотреть на таких девушек, но в смысле секса… Она все еще девочка, но я-то не мальчик.
Ричард замолчал, дожидаясь, пока официант расставит тарелки с горячим.
С каждым его словом Мейбл все острее чувствовала стыд и угрызения совести за то, что недооценила его. Уж лучше бы Ричард взорвался, вышел из себя, однако он оставался внешне спокоен, но Мейбл почти физически ощущала исходящую от него неприязнь, смешанную с недоверием, и от этого становилось еще тяжелее.
Как только официант удалился, Ричард продолжил.
– Как я уже говорил, в смысле секса Одри меня абсолютно не интересует. Фактически… Мейбл не могла заставить себя посмотреть на собеседника. К своему ужасу, она почувствовала, что на глазах выступили слезы и вот-вот прольются. Мейбл опустила голову и уставилась в тарелку, отчаянно моргая глазами. Вечер и без того не удался, не хватало еще, чтобы она в довершение всего разревелась.
