Шэрон Кендрик - Любовница по контракту
- О! - воскликнула она, застигнутая врасплох. - За что?
- За свое поведение. За то, что оскорблял тебя, запугивал, не верил тебе, когда ты говорила правду.
Интересно, какую именно правду он имел в виду, подумала она, глядя на него в изумлении.
- И чему я обязана такой переменой?
- Я поговорил с Сальваторе, когда был в Нью-Йорке.
- И что?
- Он убедил меня в том, что ваши отношения были чисто профессиональными. Что ты всего-навсего взялась зашить ему джинсы.
- Но ведь и я говорила тебе то же самое. Ты же мне не поверил!
- Я был не прав, - ответил Паскуале, стиснув зубы.
- И это все? - недоумевала она. - Только ради этого и ланч, и прекрасный вид из окна?
- Не только. Это для начала, дорогая.
- Да? - пристально посмотрела на него Зуки.
- Что ты скажешь о том, что было вчера?
- Вчера?
- В зоопарке, - подсказал он, внимательно глядя на нее. - Тебе не кажется, что вчера мы с тобой неплохо поладили?
Зуки смутилась.
- Скажи правду, - потребовал он.
- Ну, в общем… - Этого никак нельзя отрицать. - Да, думаю, что так.
Паскуале усмехнулся, и черты его лица смягчились.
- Конечно, поладили. Я и сам так думаю. Я давно не чувствовал себя так хорошо.
- Боюсь, я не совсем тебя понимаю. - По правде говоря, она слишком хорошо поняла, что он имел в виду, и это, по всей вероятности, отразилось на ее лице.
- Я хочу, чтобы ты спросила себя, кто выигрывает от того, что ты пытаешься отрицать наше взаимное притяжение? Почему ты сопротивляешься мне? Нашим отношениям? - спросил он хрипло.
- Между нами нет отношений, - отрезала она.
- Разве? Скажи, что ты не думаешь все время обо мне, и я назову тебя лгуньей, - сказал он, подняв руку и не давая ей возразить. - В этом нет ничего постыдного. Я в этом признаюсь, хотя это наваждение - нечто для меня совершенно новое. Ты мне веришь?
- Разумеется, верю, - холодно ответила Зуки. - Потому, что я не сдалась. Ты из тех, кто привык получать то, что хочет и когда захочет. И чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее твое желание меня заполучить. Если бы я сейчас легла с тобой в постель, завтра ты забыл бы о моем существовании.
- Нет! - стал он яростно отрицать. - Это не так! Ведь я не мог тебя забыть все эти долгие семь лет.
Зуки замотала головой, стараясь не слишком вникать в смысл его слов.
- Я все еще хочу тебя, Зуки, - просто сказал он. - Больше, чем какую-либо женщину в своей жизни!
- Полагаю, я должна благодарить тебя за такое поразительное заявление?
- Я не жду от тебя никакой благодарности, - хмуро сказал он.
- Чего же ты ждешь?
Паскуале пожал плечами. Когда он заговорил, его итальянский акцент стал заметнее, это всегда случалось, когда он хотел выразить словами свои чувства.
- Я наделал кучу ошибок. Я вел себя грубо, даже бестактно, когда предлагал тебе стать моей любовницей. Даже слова «любимая женщина» прозвучали для тебя оскорбительно. Но какими другими словами это выразить? Вступить в связь? Как говорят ваши мужчины?
Зуки сцепила пальцы, чтобы он не заметил, что они дрожат от злости. По какой-то причине тот факт, что свое желание затащить ее в постель он прикрывает словом «связь», разозлил ее больше, чем все сказанное им раньше. Когда он предлагал ей стать его любовницей, он, по крайней мере, заявил об этом открыто.
Какой лицемер!
- Связь, - откликнулась она. - Не знаю, что ты под этим подразумеваешь. Может, немного разовьешь тему? Как часто мы будем встречаться?
Зуки увидела, как заблестели его глаза в предвкушении победы.
- Как нам позволят наши деловые расписания! Ты же знаешь, я часто бываю в отъезде, так что у нас не будет определенных дней. Однако теперь, когда ты работаешь по контракту с моей компанией, будет легче составлять расписание. Представляешь, с какими трудностями пришлось бы столкнуться, если бы ты все еще разъезжала по разным странам?
Ну и хладнокровие, в ярости подумала она. Кровь закипела у нее в жилах. И тут он улыбнулся. У него хватает наглости улыбаться! Более того, это была жестокая, самодовольная улыбка человека, убежденного в том, что, наконец, он получил то, что хотел.
Ее!
- Скажи мне, - сказала Зуки, тщательно подбирая слова, - у тебя во всех больших городах есть по женщине? - Как бы удивленный ее словами, Паскуале нахмурился. - Я буду твоей лондонской девушкой? А если так, будет ли у меня эксклюзивный доступ к тебе, или мне придется с кем-нибудь тебя делить? Боюсь, Стейси это не понравится.
При нормальных обстоятельствах она могла бы испугаться угрожающего выражения его лица, но данные обстоятельства были явно ненормальными.
- Повтори, что ты сказала? - грозно потребовал он тихим голосом.
Но Зуки была не менее рассержена. Злость делала ее безрассудной, пьянила ее.
- Я подумала, что Стейси будет недовольна, - повторила она.
- Стейси? - отозвался он так, словно это имя было ему незнакомо.
- Да, Стейси! Может, ты и не закомплексован, но лично мне любовь втроем…
- Втроем! Ты считаешь, что я способен на такое? - разбушевался Паскуале. Никогда еще Зуки не видела, чтобы он приходил в такую ярость, как сейчас. - Что я - извращенец?
- А я, значит, именно такая женщина? - с горячностью возразила Зуки. - Мне, значит, можно хладнокровно предлагать такое? Удивляюсь, что твой чертов адвокат не составил контракт, предусматривающий все твои условия. - Зуки встала. - Мне жаль, но ответ будет «нет». И я лучше пойду, пока мы не наговорили друг другу такого, о чем потом будем жалеть.
Паскуале вскочил. Лицо его стало непроницаемой маской.
- Хорошо, - сказал он, - я тебя провожу.
Это было совершенно неоправданно и, конечно, глупо, но она чувствовала себя страшно обиженной, что он с такой легкостью отпускает ее. Сердце Зуки сжалось при мысли, что он не попросил ее остаться. Для этого Паскуале был слишком горд.
- Не беспокойся…
- Я сказал, что провожу тебя, - с угрозой в голосе повторил он.
В молчании, которое с каждой секундой становилось все более тягостным, они пересекли холл, и подошли к лифту. Паскуале все время сверлил ее своим взглядом.
- До свидания, Паскуале, - дрожащим голосом произнесла Зуки. В этих словах была какая-то окончательность. Инстинкт подсказывал ей, что, как только она переступит порог лифта, Паскуале никогда больше к ней не подойдет.
- До свидания, Зуки, - тихо отозвался он.
Было что-то горькое и одновременно мучительно притягательное в том, как он это сказал. Зуки, разрываемая противоречивыми чувствами, понимая, что ей следует уйти и, пугаясь того момента, когда она это сделает, вдруг остановилась.
Он стоял неподвижно, словно тоже хотел продлить момент расставания. Оба были напряжены, даже воздух, казалось, звенел от напряжения. Зуки видела, как бьется жилка у Паскуале на виске, и не могла оторвать глаз от его лица.
