Жаклин Бэрд - Мой итальянец
Джанфранко пытливо смотрел на нее.
— Твой друг Том написал мне и все рассказал. Ничего больнее он сказать не мог. Кровь отлила от лица Келли, когда она взглянула на него широко распахнутыми глазами.
— Нет. Не верю.
Том не мог предать ее!
Джанфранко пожал широкими плечами.
— Как хочешь. — Он пересек комнату, опустился на кожаную софу и небрежно вытянул перед собой длинные ноги. — Теперь это не имеет значения. Хотя я должен поздравить тебя с тем, что ты все так ловко провернула. Сначала я подумал, что во всем виновата послеродовая депрессия, и проконсультировался с доктором Кредо. Но нет… Ты вышла из больницы стопроцентно здоровой и счастливой, с полугодовым запасом противозачаточных пилюль, — сухо сказал он.
Кровь прилила к щекам Келли. Ее ложь была раскрыта. Она бросила на Джанфранко колючий взгляд, возмущенная его тоном, но по его холодному, отстраненному виду ничего не смогла попять.
— Ты просто великая актриса. Я снимаю перед тобой шляпу, — сказал он язвительно. — Я истратил целое состояние, наняв самых опытных детективов, но они не могли найти твои следы после того, как ты выехала из лондонского отеля. У тебя довольно многочисленная родня. Двоюродный брат с отцовской стороны был, как я узнал, твоим самым близким родственником, которого они нашли. Твоя мама выросла в сиротском приюте. Тебе невероятно повезло — или это был хитроумный план, — что ты разыскала Тома, моя дорогая женушка. — Его губы холодно скривились. — Иначе тебе бы не выпутаться.
Келли, нахмурившись, слушала его. Джанфранко был точен до мелочей во всем, что касалось ее побега и ее семьи, так зачем он стал бы лгать, говоря, что Том сообщил ему о ее местонахождении? Она с ужасом поняла, что Джанфранко сказал правду. Ее ноги вдруг стали ватными, и она опустилась на ближайший стул. В это невозможно было поверить. Том предал ее. Келли хмуро посмотрела на Джанфранко.
— Когда он написал тебе? — тихо спросила она.
— Десять дней назад, видимо с больничной койки. Но я получил это письмо только вчера вечером. Он знал, что умирает, поэтому написал мне, что хотя он любит тебя как родную дочь, но больше не сможет заботиться о тебе.
Джанфранко сказал это таким сочувствующим тоном, что Келли стало немного легче на душе. В каком-то смысле она могла понять, что побудило Тома так поступить, хотя всем сердцем хотела бы, чтобы он этого не делал.
— Он написал также, что настало время мне подумать и о себе. — Его бровь саркастически изогнулась. — «Я думаю — , стоит использовать шанс». Видимо, это английское выражение.
— Да, у тебя сейчас есть шанс. Ты получил его, когда сболтнул, что ты — отец Анны Лу, — горько заявила Келли. — Ты мог травмировать ребенка, — не удержалась она.
В мгновение ока Джанфранко вскочил с софы и, схватив за плечи, поставил ее на ноги. Перевоплощение было невероятным. Его лицо было так перекошено от злости, что Келли испугалась за себя.
— И ты смеешь мне это говорить, дрянь такая? Ты, которая лишила ее отца на целых три года. — Его темные, как ночь, глаза неистово буравили ее взглядом. — Лишила меня моего ребенка. Нашла мне замену в лице своего любовника Тома.
— Нет. Нет! — закричала ошеломленная Келли. — Отпусти меня! — Она попыталась оторвать его руки, испуганная яростью, которую слышала в его го-лосе. — Все совсем не так.
Она снова попыталась освободиться, но он еще сильнее сжал ее плечи.
— Нет, так, моя красивая, вероломная женушка. Ты что, за дурака меня принимаешь? В этом доме всего две спальни, — процедил он сквозь, зубы и сильнее прижал ее к своему напрягшемуся телу.
— Там две кровати. Я спала в комнате с Анной Лу.
— Только для виду, в чем я не сомневаюсь, — проворчал он. — А сегодня я буду спать с Анной Луизой. Дио, ты даже лишила девочку ее настоящего имени, а я — я, ее отец, — должен выслушивать ее слова о том, что ее всегда звали Анна Лу.
Он смотрел на нее с яростью. Напряжение достигло предела.
— Когда я увидел тебя сегодня на пляже, то готов был убить тебя. По твоей милости я три года жил в настоящем аду. Но ты не стоишь того, чтобы меня лишили из-за тебя свободы. Я заставлю тебя испытать такие же мучения, которые испытывал я, — прошипел он с ненавистью.
Страх и напряжение, которые навалились на Келли с того момента, как он снова вошел в ее жизнь, наконец дали о себе знать, и Келл взорвалась:
— Заставить меня испытывать мучения? Да ты делал это с того самого дня, когда женился на мне.
Тебе никогда не была нужна я, тебе был нужен только мой ребенок. Ты даже не пытался искать меня, пока не узнал, что я беременна. И даже…
— Ты обманула мои ожидания, — нетерпеливо прервал ее Джанфранко. — Я никогда не бегал ни за одной женщиной.
Келли судорожно глотнула воздух. Он остался таким же самонадеянным, возомнившим о себе ничтожеством, каким был всегда.
— Вот именно, — насмешливо сказала она. — Это подтверждает мои слова о том, что тебе был нужен только мой ребенок. Удивительно, как далеко ты для этого зашел, даже женился на мне, а не на этой маньячке Оливии, которую ты так обожаешь. Ты держал меня в вашем доме, в этом огромном мавзолее, как какую-то племенную кобылу. Ты никогда не верил ни единому моему слову, но ни Оливии, ни твоей матери не удалось причинить мне зло.
Схватив ее рукой за подбородок, Джанфранко наклонил ее голову назад. Он пронзал ее взглядом, горящим негодованием.
— И ты еще смеешь обвинять меня? — возмутился он. — Я дал тебе все, о чем только может мечтать женщина, а ты отплатила мне тем, что сбежала вместе с моим ребенком.
— Ты дал мне все, кроме своей поддержки. Все, кроме своей любви, едва не добавила она, но вовремя остановилась.
— У тебя было и это, а если бы ты потребовала больше, то получила бы и больше. Но дело не в этом. Хочешь, я скажу тебе, почему ты сбежала? — Он коротко рассмеялся циничным смешком. — По-тому что в присущей тебе детской манере прислушивалась ко всем слухам и сплетням и делала скоропалительные, совершенно неправильные выводы. Я говорил тебе, что никогда не любил Оливию, относился к ней только как к сестре, как к нездоровому человеку, нуждающемуся в помощи, но ты предпочла не верить мне. — Его пальцы с силой сжали ее подбородок. Она попыталась освободиться. — Смотри мне в глаза, — свирепо потребовал он, и Келли подчинилась, вдруг ощутив прикосновение его бедра к своему, близость его тела. — Может быть, я и допускал ошибки как муж, но не заслужил, чтобы ты меня наказала тем, что лишила ребенка.
Возможно, нет, подумала Келли. Она сознавала свою вину все эти годы, но сильнее всего было осознание того, что он лжет. Она своими глазами видела, как он обнимал Оливию, и слышала, что он говорил.
