Дана Хадсон - Обманутые ожидания
По дороге они захватили из школы Кейт и без приключений добрались до дома, заскочив по дороге в супермаркет и накупив уйму полуфабрикатов.
Двенадцатилетняя Кейт с одобрением заметила:
— Теперь, когда вы будете жить с нами, тетя Кристи, мама, возможно, будет хоть что-то готовить на ужин, а то гамбургеры и чизбургеры из нашего «Макдоналдса» мне, если честно, жутко надоели.
Мэри удивленно округлила глаза.
— Кейт! Ты же меня уверяла, что просто обожаешь гамбургеры и можешь есть их хоть всю жизнь!
Девочка с осуждением возразила:
— Мама, это же было фигуральное выражение! Не нужно понимать его буквально! Вот ты же не бежишь в магазин каждый раз, когда по телевизору показывают рекламу чипсов, хотя там тоже заявляют, что ваша жизнь станет куда интереснее, если вы будете каждую минуту ими хрустеть!
Мэри ворчливо согласилась:
— Конечно, станет интереснее, кто бы сомневался. Сначала гастрит, потом холецистит, в довершение всего — язва. Очень увлекательная и насыщенная жизнь. Но, если серьезно, после многочисленных полноценных ужинов с Констеблом, состоящих из первого, второго и третьего блюда, — причем каждый вечер они должны были быть разными и не дай бог дважды в месяц повторить то, что уже было, — мне так хотелось хоть немного не изображать из себя суперхозяйку.
Кристи посмеялась и предложила:
— Давай ужин готовить буду я. За последние полгода я вообще к плите не подходила. Надо восстанавливать утраченные навыки.
Мэри восторженно закатила глаза.
— О! Не подходить к плите! Потрясающе! Это мечта всей моей сознательной жизни! Можно сказать, заветное желание!
Кристи развеселилась.
— Похоже, что я потихоньку превращаюсь в фею. Исполнять заветные желания — что может быть приятнее?
Веселясь, они выгрузили продукты, рассортировали их по холодильнику и шкафам. Переодевшись и нацепив забавный фартук с розовыми зайчиками, Кристи принялась за приготовление ужина. Разморозив кусок лосося, она залила его приготовленным соусом и сунула в духовку, одновременно колдуя над пудингом со свежими сливами. Сварив какао, убедилась, что рыба с пудингом готовы, накрыла на стол и позвала кузину с племянницей.
Едва попробовав ее стряпню, Кейт простонала:
— Нет, так нельзя! Это так вкусно, что мы с мамой скоро превратимся в двух колобков. Надо соблюдать равновесие — пусть один вечер готовит тетя Кристи, а один — мама. Тогда у нас регулярно будут разгрузочные дни.
— Ах ты, поросенок! — Мэри шутливо шлепнула дочь по руке. — Я, между прочим, тоже умею недурно готовить. Ну, когда есть настроение, естественно.
Дочка саркастично признала:
— Это ты правильно сказала, мама: когда есть настроение. А оно у тебя бывает максимум раз в год. Так что, если готовить станешь ты, то лишний вес нам не грозит, поскольку все будет так невкусно, что и есть никто не станет.
Так смеясь и перешучиваясь, они съели все, что было приготовлено, и отправились каждый в свои комнаты.
Посидев немного в помещении, Кристи сочла, что в доме слишком душно, и вышла в сад, где качались замерзшие головки поздних астр. Она понимала, почему Мэри не хочет их убирать — даже замерзшие они не потеряли ни цвета, ни формы и стояли посередине голого газона как обещание новой весны.
Присев на тонко заскрипевшие качели, она оттолкнулась и под их плавное покачивание призадумалась. В сегодняшней суматохе она ни разу не вспомнила Армана. Вернее, не так — она не позволяла его образу пробиться в сознание, хотя в подсознании он присутствовал постоянно. Вздохнув, решила посоветоваться с Мэри — может быть, ей стоит обратиться к психоаналитику? Но тут же решила, что рана еще слишком свежа, чтобы ее трогать. Вот пройдет время, тогда…
А сейчас нужно постоянно чем-то заниматься, чтобы не дать тоске захватить ее душу. Это лучший рецепт, который она знала. Но вот чем ей заняться теперь? После ужасного напряжения последних месяцев, когда работа, учеба и требовательный любовник отнимали все ее силы и время, образовался вакуум, который заполнить было совершенно нечем.
Это угнетало, и сердце еще больше щемило от воспоминаний. Если бы она не услышала тот отвратительный разговор, то сейчас бы уже лежала в постели и ее ласкали уверенные руки Армана. От воспоминаний перехватило дух и заболело сердце, Кристи передернулась от возбуждения и отвращения. Как он мог так спокойно днем заниматься сексом с одной, а вечером пылко ласкать другую? Какая подлость…
Она медленно вытащила из кармана телефон и с сомнением посмотрела на него. Включить или нет запись уничтожившего ее любовь разговора? Чуть поколебавшись, засунула телефон обратно. Нет. Не сейчас. Когда-нибудь потом. Когда в памяти сотрутся его уничижительные слова и она пожалеет о своем побеге, непременно прослушает ее вновь и поймет, что раскаиваться ей не в чем.
Интересно, а если бы Колетт развелась, женился бы Арман на ней? Почему-то Кристи казалось, что нет, хотя она и не могла рационально объяснить эту свою уверенность.
Стремительно стемнело и вокруг враз похолодало. На небе высыпали крупные бесстрастные звезды, освещая все кругом призрачным сиянием. Вот так и ее любовь — призрачная и холодная, приносящая лишь несчастья. Но самое обидное — ведь она предчувствовала, почти наверняка знала, что такой человек, как Арман Гамилтон, не может полюбить какую-то Кристину Адамс, но ничего не предприняла, завороженная его желанием и столь ярко выраженной мужественностью. Да и могла ли что-либо предпринять, если сразу влюбилась в него так безоглядно?
На глаза навернулись горькие слезы, но она тут же их смахнула, не желая быть слабой. Чтобы утешиться, твердо себе сказала:
— У меня все будет хорошо! Я никогда больше не стану доверять мужчинам — во всяком случае, таким, как Арман Гамилтон, — и моя жизнь обязательно наладится!
7
Хмурый Арман сидел в малой столовой и с неистовством сжимал и разжимал кулаки, пытаясь смирить жгучий гнев, овладевший им после принесенного отцом известия. Не менее озадаченный и взволнованный Филип Гамилтон с недоуменно поднятыми бровями в который раз повторял:
— И никто ничего не может понять! Она никому ничего не объяснила! Прислала по факсу заявление об уходе и даже позвонить не соизволила! Я думал, ты знаешь, что произошло!
Сын сухо заявил:
— Понятия не имею! Я был на работе, приезжаю — а ее нет! И она даже записки мне не оставила! Только кольцо, купленное мной на помолвку, лежит на моем письменном столе. Что ей взбрело в голову, не знаю.
Гамилтон-старший назидательно произнес, нисколько не сомневаясь в своих словах:
