Бобби Хатчинсон - Свадебное меню
– Да, ты представляешь? Сегодня был один из самых лучших дней за всю историю «Шляпника».
Фрэнки сама еще не разобралась, какие чувства вызывает у нее это обстоятельство. Возможно, самую капельку чего-то похожего на ревность – оттого, что кто-то совсем неопытный пришел и сразу так хорошо справился с делом. Ведь магазин как-никак ее детище.
И если Эрик вскоре не поставит вопрос ребром, то магазин так и останется ее единственным утешением.
Однако же она, Фрэнки, должно быть, имеет неплохую голову для бизнеса, если распознала потенциальные возможности своей юной кузины.
– Я решила предложить Марии работать у меня по пятницам во вторую половину дня и по субботам. Если у нее и дальше дело пойдет так же хорошо, как сегодня, то осенью я, возможно, возьму ее на постоянную работу, – сказала она с надеждой на определенную реакцию с его стороны.
Ведь молодоженам необходимо проводить вместе побольше времени, не так ли? Эрик наверняка сейчас разовьет эту тему. Однако тот и не подумал, сказав только:
– Отличная мысль. Так у тебя будет гораздо больше свободного времени.
Проклятье! Он собирается вынудить ее саму заговорить о браке. Он просто невыносим. С чего же начать?
– Эрик.
– Ммм?
Все началось с ее родственников, так что Фрэнки решила начать с того же:
– Помнишь, я говорила тебе, как мне действует на нервы, когда родственники всюду суют свой нос?
– Да, пару раз я от тебя что-то такое слышал.
Он нарочно притворяется тупым, и она убьет его за это. Потом.
– Так вот, сегодня я, похоже, несколько изменила свое мнение по этому вопросу. Конечно, я по-прежнему считаю, что им не следует быть слишком любопытными, но думаю, что в такой семье, как наша, наряду с плохим неизбежно бывает и хорошее. Сегодня они оказались чем-то вроде… ну, страховочной сетки, что ли. Все помогали, выручали нас.
Она почувствовала, что ей необходимо видеть его лицо во время этого разговора, поэтому высвободилась и, сев в постели, стала смотреть на него сверху вниз. Простыня с черно-синим рисунком сбилась вокруг его узких бедер. Он красивый мужчина, тут нет никакого сомнения.
Его глаза оставались закрытыми, так что она не могла догадаться, о чем он думает. И поймала себя на мысли о том, как было бы здорово, если бы их дочери унаследовали его длинные загнутые ресницы. Его руки гладили ее обнаженное бедро неторопливыми круговыми движениями, которые она находила отвлекающими. Она схватила его руку и не отпускала ее. В такой критический момент она не даст ему соблазнить ее и увести в сторону от темы.
– Я хочу сказать, что Гранателли… ну да, языки у них работают сверхурочно, но и сердца, по-моему, тоже. Как ты думаешь, Эрик?
В ее голосе послышалась жалобная нотка, но он лишь еще раз промычал в ответ. Казалось, он почти спит.
Еще минута, и она его стукнет.
Ты так и не удосужилась извиниться перед ним, занудно сказал ей некий пуритански настроенный внутренний голос. Вот черт! Надо, наверно, прямо сейчас с этим и покончить.
– Эрик, я ужасно сожалею, что скандалила тогда у тебя в ресторане и разлила столько вина. И… – Она с трудом сглотнула. Хуже этого ничего нельзя и вообразить. – Мне очень стыдно, что я не представила тебя своей семье. С этой самой минуты я начну знакомить тебя со всеми, вплоть до последнего двоюродного дедушки и троюродных братьев и сестер, с каждой чокнутой тетушкой и каждым чудаковатым дядюшкой. Ну как, ты согласен?
Наконец, когда она почти дошла до последней точки, он открыл глаза. Взгляд их был нежен и одновременно серьезен.
– Насчет того разговора с твоим отцом, Фрэнки. Я не хотел, чтобы он думал, будто мне только и нужно, что затащить тебя в постель. Я хотел, чтобы он узнал о моих чувствах к тебе. – Эрик подробно объяснил, как вообще получилось, что он заговорил с Домом, и что именно было сказано. – Я заявлял о своих намерениях, только и всего. Оказывается, я тебя люблю, Забавная Мордашка.
Наконец-то! Вот он, ее шанс!
– Я тоже, оказывается, тебя люблю. Каковы же именно твои намерения, Эрик Торп? – Ее голос звучал не совсем твердо. Сердце стучало так, что ей стало страшно – вдруг с ней случится какой-нибудь сердечный приступ? Это, без сомнения, был самый важный вопрос, какой ей приходилось задавать за всю жизнь.
Он медлил с ответом. Лежал и смотрел на нее снизу вверх долгие десять ударов сердца. Потом сел, не торопясь взбил повыше подушки у себя за спиной. Медленно протянул к ней руку, отвел от лица несколько прядей волос, заправил их ей за ухо. И лишь после этого взял ее руки в свои и посмотрел ей прямо в глаза.
– Франческа Гранателли, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Каждая клеточка ее тела наполнилась бурным ликованием, любовью, радостью и невероятным счастьем, равно как и изрядной долей облегчения.
– Я окажу вам эту честь, Эрик Торп, – ответила она скромным, полным достоинства голоском. Но смогла удержать эту мину не дольше двух секунд. – Да, да, да, да! – завопила она во весь голос. И тут же обрушила на его упрямую голову подушку. – А теперь, – вкрадчиво сказала она, – я хочу знать в мельчайших подробностях, что происходило в Атланте.
Но он повалил ее на себя и стал целовать, пока у нее не захватило дух, и скоро Атланта перестала казаться ей чем-то важным.
ЭПИЛОГ
«Любить и беречь». Сокровенность этих слов осталась в памяти у Фрэнки после церемонии словно эхо, символизирующее для нее истинный смысл всего представления.
Это и было представлением – именно так, как она и ожидала.
После самой церемонии в два часа дня непрерывным потоком пошли фотографы, начались встречи гостей, коктейли, речи… Дядя Вито побил все рекорды – у Фрэнки мелькнула дикая мысль, что, пока он закончит, они все успеют стать пенсионерами. И вот теперь наконец наступил черед свадебного обеда, расписанного Эриком и его персоналом буквально по секундам.
Погода была идеальная. Легкий ветерок доносил из близкого сада пьянящий аромат роз. Гости сидели за столами, расставленными вокруг бассейна у роскошного особняка Бауэров. Струнный квартет, расположившийся на почтительном расстоянии, негромко исполнял любовные баллады, под которые гости поглощали пищу.
А мама-то была права относительно количества, подумала Фрэнки. Было забавно наблюдать, как элегантно одетые гости Бауэров брали и по второй, а кое-кто и по третьей добавке, как это водится в семействе Гранателли.
То и дело кто-то начинал стучать ложечкой по бокалу, и, когда этот сигнал подхватывали все присутствующие, Ник целовал свою жену.
Фрэнки при этом пробирала дрожь. По ее мнению, это был варварский обычай.
