Мэгги Марр - Клуб голливудских девчонок
— Да ну? Не знал, что ты пилотируешь. Я тоже когда-то увлекался, пока не попал в аварию в девяносто седьмом. С тех пор решил: пусть меня возят профессионалы.
— Нет, старик, у меня новая потрясающая тачка. — Лицо Брэдфорда озарила улыбка. — Тебе нравится «Смоки и Бандит»? — обратился он к Мэри-Энн. — Ты здорово пишешь и наверняка его видела. Там тип на «транс-эм» дает такого жару! Я купил точную копию. Она влетела мне…
Мэри-Энн не слышала слов. В ушах нарастал шум. Свет мерк, и все плыло перед глазами. Ее знобило, она валилась, валилась на бок…
— Мэри-Энн! — долетел до нее крик Селесты.
Голова у Мэри-Энн раскалывалась от боли. Язык распух и прилип к нёбу. «Неужели я так много выпила?» Она с трудом пошевелилась и ощутила боль в правом боку. Потом приоткрыла глаза и поискала взглядом будильник, который обычно стоял на ночном столике. Будильника не было. И комната точно была не ее. Казалось, она очнулась в другой жизни: где она? На окнах темно-синие бархатные шторы, пол выложен нежно-розовой мраморной плиткой. Как она очутилась в гостиничном номере? Мэри-Энн огляделась. И откуда в гостинице кардиограф и капельница? И почему она подсоединена к ним? Абсолютно сбитая с толку, теряясь в догадках, она посмотрела в дальний тонущий в полумраке угол комнаты. Там на плюшевом диванчике, прижавшись друг к другу, лежали Займар с Лидией. Мэри-Энн поморгала, вглядываясь в темноту. Голова режиссера была запрокинута, рот полуоткрыт: он храпел. На плече Займара покоилась голова Лидии, ее черные волосы разметались по его груди.
«Откуда они взялись в моем номере?» Мэри-Энн напрягала свою хмельную голову, когда дверь в комнату распахнулась.
— Проснулась, — услышала она чей-то шепот, а затем прозвучало тихое «бип-бип».
— Привет! — сказала Джессика, направляясь к ее постели и бросая в сумочку мобильник.
— А где… — Мэри-Энн попробовала сесть.
— Э нет, не надо. С тобой все в порядке. Ты в «Кедрах». — Джессика положила руку ей на плечо.
В «Кедрах»?
— В клинике? — пролепетала Мэри-Энн. Распухший язык почти не шевелился.
— Ты потеряла сознание в «Кой».
Мэри-Энн закрыла глаза. В голове кружились обрывки воспоминаний.
— Сколько времени? — произнесла она с трудом.
— Около полуночи. — Джессика осторожно присела на кровать. — Врач говорит, с тобой все будет отлично. Легкое сотрясение после первого падения, а во второй раз он тебя поймал. — Джессика указала на похрапывающего Займара и, убирая прядь волос с лица Мэри-Энн, спросила: — Как самочувствие?
— Точно с похмелья, — прошептала Мэри-Энн, с трудом размыкая запекшиеся губы. — Пить хочется.
Джессика встала, налила воды из стоявшего на ночном столике хрустального графина и поднесла стакан к ее губам.
— Пей маленькими глотками, — сказала она.
Вода была прохладной и смягчила сухость во рту.
— Спасибо, — прошептала Мэри-Энн.
— Ну и напугала ты нас!
— Брэдфорд, это он был за рулем той машины, — пробормотала Мэри-Энн, откидываясь на подушку.
— Да, он. — Джессика рассматривала свои руки. — И как ты намерена поступить?
Как она намерена поступить? Того, кто сбил человека и удрал (ну, почти сбил и удрал), сажают в тюрьму, не так ли?
— Я могу позвонить в полицию. — Джессика помолчала. — Но в таком случае, — и она посмотрела прямо в глаза Мэри-Энн, — фильма не будет.
Фильма не будет? Нет, как же так?!
— А нельзя взять кого-нибудь другого?
Джессика покачала головой.
— Вообще-то Арнольд Мэрфи, новый президент «уорлдуайд», против производства «Семи минут после полуночи», но студия уже порядком завязана на фильме, по крайней мере финансово, поэтому особого выбора у него нет. Однако если Брэдфорд попадется за нарушение условного освобождения, — Джессика скрестила руки на груди, — начало съемок сдвинется, и все сроки полетят. У Сиси через три месяца новая картина, так что ее мы потеряем, и у Займара предполагается другой фильм, поэтому и он уйдет. Если съемки не начнутся в понедельник, фильма скорее всего не будет, поскольку у Арнольда появится реальный шанс положить проект на полку.
— А Лидия? — Мэри-Энн посмотрела на Займара и Лидию, спящих на диване.
Джессика вздохнула:
— Она станет «паршивой овцой», по крайней мере на «Уорлдуайд». И пока Арнольд не уйдет, снимать там, вероятно, больше не будет. Ее эксклюзивный контракт истекает первого числа следующего года, поэтому она перейдет на другую студию, но «Семь минут после полуночи» — это именно тот фильм, который должен снова вознести ее на вершину.
Мэри-Энн закрыла глаза. Правый висок разламывался от пульсирующей боли.
— А ты лишишься своего гонорара, — сказала Джессика, меняя позу. — Деньги, которые ты уже получила, останутся у тебя. Возможно, нам удастся заставить студию заплатить тебе за две недели производственного периода из-за позднего уведомления, но премиальных в размере пятисот тысяч ты не получишь, а также еженедельных семидесяти пяти тысяч за работу на съемках, и…
— Что?
— Тут два момента. Во-первых, написать сценарий, ставший основой фильма, — это с точки зрения карьеры огромный прорыв и в смысле работы, которая затем последует, и денег, которые ты заработаешь.
Денег? Какая дикость — говорить о деньгах, когда Мэри-Энн лежит под капельницей на больничной койке!
— А во-вторых? — прошептала она.
— Голливуд — местечко небольшое, и если из-за тебя известный актер отправится в тюрьму, а фильм развалится, это повредит твоей карьере. — Джессика поджала губы и подняла брови. — Здесь, как в школе: с ябедой никто не дружит.
«С ябедой»? У Мэри-Энн снова навернулись слезы. Брэдфорд Мэдисон едва не задавил ее своей «новой потрясающей тачкой», и она же ябеда?
Джессика подалась вперед:
— Дорогая, я не говорю, что ты ябеда. Я лишь говорю, как это могут расценить другие.
Мэри-Энн пыталась найти компромисс. Или ей надо позабыть про пережитый ужас, ежедневно встречаться с Брэдфордом Мэдисоном на съемочной площадке и делать вид, что ничего не случилось, или навсегда забыть про Голливуд. Мэри-Энн глубоко вздохнула. Надо на что-то решаться.
Она посмотрела в дальний угол на Займара и Лидию и прошептала:
— Не надо звонить.
— И правильно, — обрадовалась Джессика. — Верное решение.
Со стороны диванчика послышись возня и кашель.
— Она проснулась. — Займар пихнул локтем спящую Лидию.
— Что? — Лидия приподняла голову и протерла глаза. — А, Мэри-Энн. — Лидия сонно улыбнулась. Потом они с Займаром потянулись и встали.
— Я вижу, ты идешь на поправку. — Займар подошел к ее постели.
