Пола Хейтон - Сильнее разума
Мелисса вскинула глаза. И это тот самый человек, которого она обнимала совсем недавно? Нет, перед ней безжалостный, циничный, холодный незнакомец.
— И все это время… — Голос ее беспомощно прервался. — Все это время ты принимал меня за… за любовницу Джованни… — Молодая женщина с трудом выговорила ненавистное слово. Ее трясло от негодования. — Боже мой, боже! — Она пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах.
— Мелисса! Дитя мое любимое! — Джованни протянул к ней руки.
Молодая женщина покачала головой. И вдруг, горестно вскрикнув, опрометью бросилась в дом, ища укрытия в ванной.
Мир стремительно вращался вокруг нее. И не только вращался — земля раскачивалась, колебалась, уходила из-под ног. Ночной кошмар, иначе и не скажешь, кошмар, в котором пол и потолок меняются местами, а стены смыкаются, точно вознамерившись раздавить свою жертву.
И выхода нет, ровным счетом никакого выхода. Не суждено ей проснуться и обнаружить, что все это — лишь дурной сон.
Мелиссу выворачивало наизнанку. И неудивительно. К горлу вместе с тошнотой подступали омерзительные воспоминания о последней ночи… да о всех ночах на острове, если на то пошло! Если бы только можно было избавиться от них с той же легкостью, как и от вчерашнего ужина!
В воображении вновь и вновь прокручивалась сцена на террасе — точно ледяные, омерзительные волны накатывали на нее одна за другой. Молодая женщина сидела на холодном мраморном полу, бессильно прислонившись к стене и отчаянно мечтая слиться с ней, раствориться, исчезнуть. Она вся дрожала — от потрясения, от ужаса и неверия.
Но хочешь не хочешь, а поверить придется.
Выбора у нее нет. Там, снаружи, на террасе, с грохотом столкнулись две реальности — и ее, словно в водоворот, затянуло в отвратительную действительность Луиджи дель Кастаньо.
Он считал ее любовницей Джованни. Считал с самого начала. С того момента, как впервые увидел. И верил в это до тех пор, пока не столкнулся лоб в лоб с правдой.
Любовница Джованни…
Омерзительная формулировка ранила ее точно остро отточенный кинжал.
Вот, значит, кем считал ее Луиджи. Любовницей женатого мужчины. Любовницей мужа своей сестры…
Мелисса вновь передернулась от отвращения. Сколько тяжких потрясений за один день!
Луиджи — младший брат Лауры. Луиджи дель Кастаньо приходится Джованни шурином.
Шурин Джованни взял на себя неблагодарную миссию избавить его от наглой потаскушки, угрожающей семейному счастью его сестры. И метод избрал безотказный: обольстить любовницу Джованни, отбить ее у богатого покровителя.
Именно так он и поступил. Расчетливо, намеренно, хладнокровно. Луиджи дель Кастаньо явился в отель "Адриатика" с одной-единственной целью — отыскать и обольстить ее, Мелиссу.
Молодая женщина подняла голову, уронила руки. Надо посмотреть правде в лицо. Приходится. И произнесла вслух те самые слова, что жгли ее огнем. Произнесла четко и ясно:
— Луиджи дель Кастаньо задался целью обольстить меня — и цели своей добился. Он думал, что я любовница Джованни. И роман со мной закрутил только поэтому.
В сердце ее вонзился миллион отравленных стрел. Вонзился так глубоко, что молодая женщина задохнулась от боли.
— А значит, все, что было между нами, это ложь. Вплоть до последнего слова, до последнего взгляда и поцелуя.
Вот она и произнесла слова приговора. Сживаясь с ними. Вбирая их в себя вместе с тоской и болью.
Все — ложь!
Даже недавние счастливые мгновения, эти бесценные секунды, в течение которых Мелисса верила, будто Луиджи делает ей предложение, тоже ложь, равно как и грезы, на ее глазах развеявшиеся в дым.
Молодая женщина до крови закусила губу.
Что за агония…
С террасы доносились крики, проклятия, угрозы, взаимные упреки, если судить по интонациям, конечно. Потому что слов Мелисса не понимала. Хрипловатый голос Джованни дрожал от бешенства. Второй звучал сдержаннее и тише: Луиджи парировал реплики сжато, скупо, язвительно. Вот голоса схлестнулись вновь, заключительным залпом прогремел последний, мрачный, не оставляющий места надеждам ответ. А затем послышались шаги — тяжелые, глухие, они постепенно угасли в отдалении. И воцарилась тишина.
В дверь ванной настойчиво постучали.
— Мелисса! — Это был Джованни.
Молодая женщина не ответила.
— Мелисса… бедная моя, дорогая девочка… мне необходимо поговорить с тобой! Просто необходимо! Выйди, пожалуйста… — Голос ее отца дрожал и срывался от волнения.
Ее отец…
Всю свою жизнь Мелисса гадала, кто он, донимала мать расспросами, но ответа не получала. Никакого.
— Ох, дорогая, даже не спрашивай! Это все давным-давно прошло и быльем поросло, — неизменно отмахивалась Барбара.
Поначалу девочка думала, что, возможно, жизнь отца окутана тайной… а может, это она, непослушная маленькая Мелисса, никакого отца не заслуживает. Однако со временем Мелисса подросла и образ жизни матери предстал перед ней со всей отчетливостью: бесконечная вереница мужчин, бесчисленная череда съемных квартир и коттеджей, где они жили по несколько месяцев, не больше. Бессмысленное, никчемное, беспорядочное перепархивание с цветка на цветок, от одного удовольствия к другому… И Мелисса с горечью поняла, в чем дело. Должно быть, ее мать и сама не знает, от которого из своих многочисленных любовников родила дочку.
Будучи подростком, Мелисса приезжала домой на каникулы — Барбара пристроила девочку в школу-интернат при первой же возможности — и жадно вглядывалась в лица материнских знакомых, приятелей и ухажеров, ища и не находя сходства с собой.
Да откуда бы ему взяться, этому сходству, если Мелисса была как две капли воды похожа на мать? Вот только зеленые, как изумруды, глаза могли послужить подсказкой, да и то ненадежной. Мало ли на свете зеленоглазых мужчин?
Со временем Мелисса примирилась с мыслью, что ей не суждено узнать, кто ее отец, какой он национальности и жив ли еще.
А потом — эта случайная встреча, противоречащая всем законам статистики вкупе с теорией вероятности… При мысли о том, с какой легкостью встреча эта, перевернувшая всю ее жизнь, могла бы и не состояться, Мелисса до сих пор холодела от ужаса.
Не правдоподобное мгновение навсегда запечатлелось в ее памяти. Девушка только что прилетела из Дели и шла получать багаж, как вдруг какой-то мужчина средних лет, замешкавшись на пороге зала ожидания первого класса, уставился на нее во все глаза, как будто привидение увидел.
Мелисса, возможно, и внимания на него не обратила бы, если бы тот не произнес потрясенно, словно не веря:
