Изобел Чейс - Апельсиновая ночь
Тимоти по дороге домой то забегал вперед, то возвращался, не желая слишком далеко отходить от Рафаэля.
— Что ты мне подаришь? — спрашивал он снова и снова, но Рафаэль молчал.
— Сам увидишь!
— А я подарю тебе английские сигареты! — гордо сказал мальчик.
— Чья же это идея? — поинтересовался он, глядя на Карен.
— Это Тимоти придумал! Он знает, что вы предпочитаете табак «Вирджиния», когда удается его достать. Вы сами ему сказали!
— Правда? — удивился Рафаэль. — А я и забыл. — Он был явно разочарован, что это не ее мысль. — А что вы мне подарите? — спросил он, совсем как Тимоти.
Карен покраснела.
— Н… ничего. Я не думала, что вы ждете от меня подарка.
Она запнулась под взглядом его смеющихся глаз.
Они столпились в прихожей на половине Карен, и Тимоти быстро набросился на свертки, сложенные Рафаэлем в углу таким образом, чтобы свет падал на блестящую упаковку.
— Это мне? — крикнул Тимоти.
Рафаэль взял у него сверток и внимательно его рассмотрел.
— Это для Консуэлы.
Девушка радостно вскрикнула и выхватила свой подарок. Она разорвала обертку и достала восхитительный, искусно вырезанный из дерева веер. Резким движением руки Консуэла раскрыла его и кокетливо поднесла к лицу.
— Он очень красивый! Я так благодарна тебе, Рафаэль!
А Тимоти тем временем озабоченно искал свой подарок. Он вытаскивал пакеты, выискивая на них надписи, кому они предназначены, пока не нашел свой. Внутри находился альбом с фотографиями Испании и комментариями к ним на английском языке. Мальчик раскрыл его и нашел фотографии Севильи. Он никогда прежде не видел ничего более красивого и был горд, получив такой солидный подарок. Растерявшись, он даже забыл поблагодарить Рафаэля.
— Я буду всегда хранить его!
Рафаэль улыбнулся:
— Ты лучше отдай подарок для твоей мамы.
Тимоти неохотно положил альбом и протянул Карен, оставшийся на полу, сверток. Та неловко взяла пакет. Она не ждала от Рафаэля подарка и потому сильно смутилась.
— Мой тебе подарок наверху, — сказала она Тимоти.
Он бросился вверх по лестнице, а Карен развернула бумагу. Сначала ей показалось, что там такой же веер, как у Консуэлы, но подарок оказался гораздо роскошней: старинная тяжелая кружевная мантилья и высокий гребень, украшенный драгоценными камнями. Карен могла только догадываться о его стоимости, но она понимала, что не может принять от Рафаэля такой дар.
— Восхитительно! — еле выговорила она.
— Мантилья принадлежит моей матери.
— Я не могу принять такой подарок, — сказала она, но Рафаэль покачал головой.
— Это для вас, — настойчиво проговорил он. — Моя мать хочет, чтобы это принадлежало вам. Такой наряд подходит только вдове. Какая девушка оденется в черное?
Да и любая замужняя леди вряд ли обрадуется такой одежде, подумала Карен, но промолчала. Когда случилось несчастье с Уильямом, она не смогла заставить себя выставить напоказ свое горе. Не зная, что делать, Карен оглянулась и увидела, что Тимоти вернулся и снова стал разглядывать свой альбом.
— Ох, дорогой! Бредфорды повержены! — шутливо сказала ему Карен.
Рафаэль рассмеялся.
— Давай посмотрим вместе, — предложил он.
Они с Тимоти принялись обсуждать альбом, и только после этого Карен заметила напряженные взгляды Луиса и Консуэлы.
— Не правда ли, это великолепно? — спросила она, чтобы как-то разрядить обстановку.
Луис промолчал, а Консуэла надменно вскинула голову и раскрыла веер.
— Очень красиво, но совершенно вам не подходит! Рафаэлю должно быть стыдно!
Карен поняла, что хотела сказать Консуэла: черная мантилья не годится для английской девушки, и только присутствие Рафаэля заставило ее воздержаться от более подробных комментариев.
Мистер Ротенштейн приехал через два дня после Рождества, накануне приема у Касолы. Карен получила официальную телеграмму о его прибытии за два часа до посадки самолета. Она была короткой, но говорила о многом, так как была адресована именно ей. «Бредфорд, компания Касолы». Значит, нужно готовиться к серьезному разговору, решила Карен.
Луис, крайне взволнованный, позвонил во время ленча и предложил захватить ее в аэропорт — встретить мистера Ротенштейна.
— Я полагаю, он ждет, что мы будем встречать его всем хороводом.
— Вот этого-то он как раз и не любит! — воспротивилась Карен.
Она долго работала на него в Англии, и он всегда очень хорошо к ней относился. Мистер Ротенштейн со всеми был добр и внимателен, насколько это мог позволить себе работодатель, но особенно тепло относился именно к ней. В какой-то степени, думала Карен, из-за того, что она вдова и вынуждена растить сына одна, а в какой-то — видимо, она нравилась ему как человек. И, независимо ни от чего, она была благодарна ему за поездку в Испанию. Теперь ее беспокоило то, что мистер Ротенштейн стал вести переписку с Луисом, а затем с Рафаэлем, но не с ней, за исключением, конечно, телеграммы о приезде.
Уверенность вернулась к ней, только когда она увидела человека, похожего на Эйнштейна, который быстро направился к ней, размахивая паспортом, чтобы привлечь ее внимание.
— Так-так, моя дорогая, Испания пошла вам на пользу. Вы выглядите чудесно!
Карен покраснела и протянула ему руку, но он, видимо, решил, что они слишком хорошо знакомы, и поцеловал ее в щеку.
— Как жаль, что вас не было здесь на Рождество, — сказала Карен.
— Нет, нет, это был бы отдых, а я приехал работать, молодая леди. А где же этот молодой человек?
— Л-луис? — нервно спросила Карен.
— Луис Касола. Где он?
— Я сказала, чтобы он не приезжал. Прежде я хотела сама поговорить с вами.
— В самом деле? — удивился он. — Но всеми делами ведает молодой Касола, и я хотел бы обсудить все с ним!
— Нет, все дела в компании вела я! — решительно возразила Карен.
Мистер Ротенштейн погрозил ей пальцем:
— У вас другая работа, моя дорогая. Много раз я писал Касоле и говорил о своих требованиях. Получил ли я что-нибудь в ответ? Нет! Дважды я пытался внести корректировки в мои распоряжения. Был ли отклик? Нет!
— Но я не видела ваших писем! Они не поступали в офис.
— Я посылал их молодому человеку лично. Почему бы и нет? Я много лет знал его отца, притом знал очень хорошо.
— Думаю, он и не распечатывал ваших писем. Для него и в офис приехать проблема.
— Именно это меня и не устраивает! Я не упрекаю вас, моя дорогая. Я знаю вас много лет и знаю, что вы хороший работник. Но это разные вещи. Я разорвал мой контракт с Касолой и обратился к другой компании. Гораздо проще иметь дело с таким человеком, как Рафаэль Валенти, — человеком дела, который к тому же говорит по-английски лучше, чем я!
