Хелен Брукс - Многообещающее Рождество
— Наморщив нос, она пыталась понять странную нотку, прозвучавшую в его голосе.
— Несомненно, — с удовольствием согласилась Кей.
Последовала пауза.
— Знаешь, ты бываешь слишком современной, — произнес Митчелл с легким ударением на «слишком».
— Не думаю. — Она все еще сохраняла беззаботный тон.
— Я тоже не думал. До некоторых пор.
Опять загадки, недомолвки — вечно одно и то же.
— Как поживают близнецы? — спросил Митчелл совершенно другим тоном.
— Прекрасно. Свалились с ног от усталости. Долго возились с кукольным домиком, потом решали, куда его поставить — на пол возле книжного шкафа или на туалетный столик. Джорджия выступала за пол, Эмили — за столик. Я не стала вмешиваться.
— Я знаю, кто победил, — насмешливо заявил Митчелл.
— Джорджия, конечно, — призналась Кей.
— Она почти такая же упрямая, как ее мать. — Улыбка, которую она почувствовала в его голосе, смягчила колкое замечание.
Но возразить все равно захотелось…
— Разве сила воли — плохое качество?
— Нет, если…
— Если что?
— Если она не мешает видеть то, что у тебя под носом.
Она моргнула, захваченная врасплох.
— Спокойной ночи, Кей, — бархатным голосом проговорил Митчелл. — Пусть твои сны будут наполнены мною.
У нее не нашлось, что ответить на дерзкое пожелание, которое она услышала во второй раз. С трудом переведя дыхание, Кей сказала:
— Спокойной ночи, Митчелл.
После того как он отключился, она долго стояла, глядя перед собой невидящим взглядом, и только громкие гудки заставили ее медленно положить трубку. Кей взяла бокал и залпом выпила вино, потом сходила на кухню и налила себе еще.
Снова усевшись перед камином с книгой на коленях, она сделала большой глоток. Что же ей делать? Всякий раз, когда она принимает решение отдалиться от Митчелла, он протягивает руку и буквально тащит ее к себе.
Что ему нужно? Чего он действительно хочет?
Сейчас Митчелл — в каком-то неизвестном гостиничном номере, вероятно роскошном, где по мановению руки он может получить все, чего пожелает. Кей пронзило острое чувство ревности. Как бы ей хотелось быть с ним! Желание превратилось в мучительную боль, захлестнувшую самые чувствительные клеточки ее существа.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Митчелл должен был приехать не раньше понедельника, но в пятницу и субботу он позвонил Кей. Весь понедельник прошел у нее в томительном ожидании.
Кей села в кровати, отбросила в сторону пуховое одеяло, свесила ноги и сунула их в шлепанцы. Надела халат и тихо вышла из спальни. Линора крепко спала. Проведя целый день с Генри, она вернулась домой после одиннадцати часов. Кей заметила, что мать счастлива и светится от радости.
Внизу Кей налила себе кружку горячего молока с медом и в темноте понесла ее в гостиную. От проникавшего в окна лунного света и тлевшего в камине огня в комнате стоял полумрак.
Устроившись на диване, она выпила горячую смесь и прилегла, плотно запахнув халат. Может быть, ей удастся заснуть здесь?..
Она свернулась калачиком на диване. Огонь в камине погас. Еще не рассвело, и лишь голые ветки деревьев за окном качались на ветру, отбрасывая колеблющиеся смутные тени. Странное царапанье нарушило тишину, и Кей подняла голову, вглядываясь в окно через спинку дивана.
Впоследствии она не могла объяснить, почему ее не охватил страх. Возможно, потому, что чей-то кот часто прогуливается по ночам в их саду; или просто она еще не совсем проснулась. Так или иначе, но струя холодного воздуха ударила ей в лицо, и в открытом окне возникли силуэты двоих мужчин.
В течение нескольких секунд, когда Кей оцепенела, парализованная ужасом, один из них с кошачьей ловкостью бесшумно взобрался на подоконник и свесил ногу в комнату.
Пронзительный визг, который она издала, испугал даже ее. Далее события развивались молниеносно. Кей выхватила из камина кочергу, слыша, как находившийся в комнате мужчина изрыгает ругательства, а другой настойчиво говорит что-то.
Раздался звон разбитого стекла, шум, на лестничной площадке зажегся свет и послышался полный ужаса голос Линоры. Кей поняла, что взломщики ушли.
— Кей! Кей! Что происходит?
— Оставайся с девочками, — приказала она матери, бросаясь к выключателю. — Я позвоню в полицию. К нам вломились.
— Вломились?! Господи, Кей! Ты не ранена? — В голосе Линоры звучали истерические нотки, но, услышав голоса близнецов, она овладела собой. — Иду, иду, дорогие! Не волнуйтесь, ничего не случилось.
— Пусть они остаются в своей комнате. — Кей набрала номер. Она все еще сжимала кочергу. — Со мной все в порядке, они меня не тронули.
В ожидании полиции она неподвижно стояла у телефона. Взломщик, который проник в комнату, разбил стекло и тяжелую хрустальную вазу, стоявшую на подоконнике. Кей била дрожь, зубы лихорадочно стучали от пережитого потрясения и холодного воздуха, клубами врывавшегося в комнату. У нее дрожали ноги, в лице не было ни кровинки.
Услышав, что подъехала машина, она заставила себя подойти к парадной двери и открыть ее. Полицейские оказались просто замечательными. Один записывал показания, второй обыскивал сад.
Женщина-полицейский поднялась наверх, чтобы поговорить с Линорой, и, спустившись, улыбнулась Кей:
— У вас очаровательные девочки.
Да, согласилась она, и взломщики могли быть здесь, в одном доме с ее любимыми малютками. Ведь она должна была спать наверху. Они надеялись именно на это.
Женщина-полицейский, должно быть, догадалась, о чем она думает, так как быстро сказала:
— Чашка чая вам сейчас не помешала бы.
Это была бесконечная ночь. В конце тщательного осмотра полицейские нашли запятнанный кровью осколок стекла.
— Кто-то из них поранился, — с удовлетворением заметил один из полицейских. — Очень любезно с его стороны оставить визитную карточку. Весьма вероятно, что мы найдем его в наших файлах.
Сгорающие от любопытства близнецы спустились в гостиную в сопровождении Линоры, и Кей с облегчением увидела, что девочки не сознают серьезности происшествия, слез не было. Внизу было слишком холодно, и Линора, отведя детей в спальню, через десять минут сообщила, что они крепко спят.
— Вы уверены, миссис Шервуд, что не хотите, чтобы мы перед отъездом позвонили вашему брату или кому-нибудь еще, другу например? — спросила женщина-полицейский, когда они сделали все, что могли.
Кей отрицательно покачала головой.
— Не нужно сейчас никого беспокоить, — спокойно сказала она. Было только семь часов. — Мы поговорим позже.
