Джессика Харт - Семь лет спустя
— О чем?
— О… о том, что моя брачная ночь оказалась не совсем такой, какой я ее себе представляла, — с запинкой сказала Коппер, не отрывая глаз от огней города.
— А какой ты ее себе представляла? — мягко спросил из тени голос Мела, и Коппер нервно сглотнула слюну.
— Комната вроде этой, — с горечью заговорила она, — красивый вид из окна. Ночь, как сейчас. В общем, обстановка примерно такая же, но я никогда не думала, что все остальное будет… другим.
— Видел я, какими глазами ты смотрела сегодня вечером на Глина, — резко откликнулся Мел. — Ты, вероятней всего, хотела бы сейчас быть здесь с ним.
— Я мечтала быть с тем, кого люблю и кто любит меня, — с трудом произнесла Коппер. — Вот и все.
Повисло долгое, душное молчание. Коппер глохла от шума крови в ушах, прикосновение мягкой махровой ткани к коже раздражало ее, мощный торс Мела был совсем близко от ее руки, а пропасть между ними становилась все шире.
— Мел, — с неожиданной решимостью позвала Коппер.
— Да?
— Я понимаю, что у нас все не так, как… — голос срывался, Коппер отчаянно пыталась не расплакаться. — Но я много думала над твоими словами… — безнадежно продолжала она, зная, что вот-вот струсит окончательно.
Мел выпрямился и насторожился.
— Какими словами? — тихо спросил он.
— Что ты не тронешь меня, пока я сама не попрошу, — торопливо договорила Коппер. Она все еще смотрела на мигающие цепочки огней в долине, будто смеющиеся над ее беспомощными попытками объясниться. — И я решила… Что, если бы мы притворились — только на одну ночь, — что все именно так, как я представляла себе… и мы поженились по любви, а не ради какой-то там сделки?..
Она отступила подальше в тень, не смея взглянуть на Мела, до жути хорошо понимая, почему он молчит.
— То есть… это не обязательно. Наверно, я плохо придумала, — в полном отчаянии пробормотала она. — У нас был тяжелый день, мы оба устали и…
Коппер осеклась на полуслове, потому что, Мел одним шагом преодолел зияющую между ними пропасть и обеими руками бережно повернул ее к себе лицом.
— Я не устал, — мягко возразил он и нежно взял Коппер за подбородок, чтобы взглянуть ей в глаза. — А ты?
От его взгляда у Коппер захолонуло в груди.
— Н-нет, — шепнула она.
— Так давай притворимся?
Большой палец Мела задержался у ее подбородка, легко, едва касаясь, прошелся по шее, спускаясь вниз, к ключицам, и кровь закипела у Коппер в жилах.
— Только на одну ночь, — повторила она, опасаясь, что Мел подумает, будто она отступает от условий сделки. Пусть считает… Пусть думает что угодно, только бы скорее поцеловал.
— На одну ночь, — строго кивнул Мел, но в его глазах пряталась улыбка, и рука скользнула к затылку Коппер. — С чего начнем?
От его ласки по всему телу Коппер метались горячие волны, и все вдруг стало просто и легко.
— Нну-у-у, — притворно протянула она, — если бы я любила тебя, я бы не робела. Я подошла бы поближе — вот так, — и она положила руки ему на грудь и как по волшебству ощутила свободу, — а потом поцеловала бы — вот сюда.
Она приникла истосковавшимися губами к родничку у ключицы и медленно, наслаждаясь, проложила цепочку поцелуев к подбородку и дальше, к мочке уха.
— Или, может быть, сюда, — шептала она по пути, — или сюда… еще сюда…
При первом же прикосновении Мел замер, но поцелуи становились все смелее, и он запустил пальцы в мягкие волосы Коппер и почти грубо откинул ей голову назад.
— Если бы я любил тебя, — глядя ей прямо в лицо, произнес он, — я бы сказал тебе, какая ты сегодня красивая.
Голос у него был тихий и намного ниже, чем обычно.
— Я рассказал бы тебе, как весь день смотрел на тебя и мечтал, что ночью ты будешь моей.
Он медленно склонился к ней и коснулся губами ее губ.
— Может, я даже сказал бы тебе, что весь день ждал этой минуты, — прошептал он, приблизив губы к губам Коппер. Наконец ожидание кончилось.
Губы Коппер под его губами раскрылись, как цветок на солнце. Она обвила руками шею Мела и ответила на поцелуй, обезумев от долгожданного наслаждения трогать, чувствовать его, знать, что он настоящий и, что бы ни случилось завтра, эта ночь принадлежит им двоим.
Мел на миг убрал руки — для того лишь, чтобы крепче обнять Коппер, — и мягко, настойчиво провел ладонями по ее напрягшемуся под халатом телу. Коппер задыхалась от возбуждения, тянулась к его губам снова.
— Я думаю, — шептал он ей, — что мы могли бы устроиться поудобнее, правда? То есть если бы были влюблены, — уточнил он, освобождая от халата плечо Коппер и покрывая его мелкими дразнящими поцелуями.
— Да, наверное, — робко согласилась она.
Войдя в комнату, Мел первым делом выключил верхний свет, и несколько долгих мгновений они с Коппер просто стояли и смотрели друг на друга в теплом приглушенном свете ночников, зная, что произойдет сейчас. Коппер вся напряглась от ожидания, когда Мел, сняв трусы, намеренно неторопливо потянул на себя пояс ее халата, и халат сам собой соскользнул с нее и мягко упал к ногам.
В полумраке кожа Коппер отливала золотом. Дрогнувшей рукой Мел дотронулся до ее живота.
— Коппер, — произнес он, и ее тело встрепенулось от прозвучавшего в его голосе желания, от откровенного взгляда, от властной силы рук. Не дыша, боясь разрушить чары и проснуться, Коппер ждала, что будет дальше. Она долго стояла неподвижно, пока Мел не прижал ее к себе, не потянул за собой вниз, на мягкую постель, и тогда мир разлетелся на тысячи сверкающих осколков.
Ощущение от встречи тел было столь неожиданно сильным, что Коппер издала громкий вздох — или всхлип? Она любовно и нетерпеливо охватила его руками, лаская выпуклые мышцы, упиваясь мощью его тела, порывисто и жадно призывая его, но Мел не спешил.
Растянувшись подле нее, он медленно провел ладонью по ее бедру.
— Если бы мы были влюблены, — шептал он, поднимаясь к груди Коппер, — я рассказал бы, как я мечтал о тебе, как желал трогать тебя вот так…
Его пальцы меж тем играли соском Коппер, дразнили и щекотали, пока она в исступлении не изогнулась, и тогда он склонился к ней и повторил губами все, что проделали пальцы. Коппер в полузабытьи, охваченная жгучим голодом, могла только лепетать его имя.
Мел без устали ласкал ее, гладя каждый изгиб тела. Руки Мела были такими, какими она их запомнила, — опытными и неторопливыми, а губы — манящими, но ее желание было теперь несравненно острее и сильнее. Его тело, твердое как сталь, неподатливое, но теплое и нежное, сводило ее с ума.
Опьяненная, она легла на него сверху, обвила руками, целуя спустилась от груди к плоскому животу, жаля кончиком языка и щекоча спутанной копной волос, пока Мел, зарычав, не вернул ее на прежнее место. Долгими, медленными поцелуями, намеренно мучая, он наказывал ее за самоуправство, Коппер бессвязно просила пощады и наконец он сжалился и подчинился рвущейся на волю страсти.
