Салли Уэнтворт - Признание в любви
Взяв со столика у телефона ручку, Майлоу отбросил одеяло и прошептал ей на ухо:
– Пейдж, повернись.
Она послушно повернулась к нему спиной.
Майлоу приподнял шелковую сорочку и несколько секунд любовался точеной талией. Потом большими буквами вывел на нежной бархатистой коже свое имя.
Встав с постели, он взял девушку за руку и твердо сказал:
– Пойдем, Пейдж, я уложу тебя.
Удостоверившись, что она заснула, Майлоу вернулся к себе в спальню, подставил стул под дверную ручку, чтобы Пейдж не смогла проникнуть к нему еще раз, и пошел в ванную, чтобы холодный душ остудил его желание.
На следующее утро, когда Майлоу спустился в кухню, Пейдж уже готовила завтрак. Он обратил внимание на темные круги у нее под глазами.
– Ты выглядишь усталой. Плохо спала сегодня?
– Я спала замечательно, – ответила Пейдж, садясь за стол.
Майлоу налил себе апельсинового сока и сел напротив, хотя в последнее время обычно избегал ее. Улыбнувшись, он медленно покачал головой.
– Нет.
– Что «нет»? – спросила Пейдж, глядя на Майлоу с подозрением.
– Спала ты плохо. – Пейдж насторожилась.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что ты не всю ночь провела в своей постели, – язвительно ответил он.
Она задохнулась от злости.
– Что?
– Ты бродила по дому, забрела в мою комнату, а потом… и в мою постель.
На мгновение Пейдж потеряла дар речи, потом швырнула ложку и встала.
– Ты гнусный обманщик! Что это еще за фокусы?
– Никаких фокусов, – спокойно ответил Майлоу. – Ты бродила во сне, подошла к моей кровати, и мы…
– Я не верю тебе, – прервала его Пейдж. – Я бы знала, если бы… Ты все это выдумываешь, лжешь…
– У меня есть доказательство.
– Какое же? – Пейдж схватилась за край стола.
– Ты смотрела в зеркало сегодня утром?
– Конечно.
– А сзади на себя смотрела? Без одежды?
В глазах ее мелькнул ужас.
– Что ты сделал?
– Почему бы тебе не пойти и не взглянуть?
Пейдж уставилась на него, не зная, стоит ли ему верить. Но что-то в выражении его лица, возможно плохо скрытое торжество, убедило ее в том, что Майлоу говорит правду.
Пейдж повернулась и побежала наверх.
– На спине, – крикнул он ей вслед.
Шаги стихли, и Майлоу представил, как Пейдж вбегает в комнату и бросается к зеркалу, раздеваясь на ходу. Она ждет, что увидит следы насилия, а на самом деле… Интересно, как она отреагирует? Уедет? Он надеялся, что останется. Его план мщения еще не исчерпал себя.
Через пять минут Пейдж ворвалась в кухню и с воплем набросилась на него. Ему пришлось потратить немало сил, чтобы сдержать ее натиск.
– Что ты со мной делал? Занимался любовью?
Майлоу хотелось ответить «да», чтобы заставить ее страдать. Ему ли не знать, как больно может ранить ложь! Вместо этого он равнодушно произнес:
– Нет. У меня не было желания. – Майлоу видел, как Пейдж побледнела, и добавил с нарочитой жестокостью: – Хотя, конечно, я мог бы себе это позволить. Ведь ты не в первый раз приходишь ко мне ночью.
– Это правда?
– Зачем мне лгать? Это ты постоянно лжешь. Забыла?
Пейдж, казалось, готова была испепелить его взглядом. Не произнеся ни слова, она вышла из кухни.
Майлоу смотрел ей вслед, стараясь не обращать внимания на то, как защемило сердце.
Пейдж довольно долго пробыла у себя в комнате, и Майлоу уже надеялся, что она собирает вещи, но, когда Пейдж наконец спустилась в холл, он увидел, что она одета для поездки в город. Такси уже ожидало ее.
Была суббота, которую Майлоу, как правило, проводил в художественной галерее или шел на матч по регби. Но сегодня идти никуда не хотелось. Надо было бы просмотреть кое-какие бумаги, которые он захватил из офиса, но дела валились у него из рук.
Походив по комнатам, Майлоу сел в кресло с газетой, но мысли о Пейдж не оставляли его. Куда она поехала? Искать себе жилье? Или решила уехать во Францию к Жану-Луи?
Пейдж вернулась после обеда. Майлоу был в гостиной и хотел выйти ей навстречу, но что-то удержало его. Она сразу поднялась наверх, так что они встретились лишь вечером. Он сбегал по лестнице, одетый, чтобы отправиться в оперу. Пейдж в холле звонила, вызывая такси. Увидев ее, Майлоу обомлел. На ней – было длинное черное платье без рукавов. Широкий белый воротник обрамлял глубокий вырез, подчеркивая красивую линию груди. Новая элегантная стрижка дополняла ее облик. Вместо юной девочки перед Майлоу была утонченная молодая женщина. И это он лишил ее девственности.
Пейдж держала телефонную трубку левой рукой, и Майлоу вдруг заметил, что на ней нет кольца, подаренного Жаном-Луи. Неужели она разорвала помолвку? А может быть, это сделал Жан-Луи?
Узнать об этом он мог только от самой Пейдж, поэтому предложил:
– Давай поедем вместе, если нам по пути. Ты в Уэст-Энд?
– Я уже вызвала такси для себя. Ты вызывай себе сам, – коротко ответила Пейдж и вышла.
С того вечера Пейдж старательно избегала встреч и разговоров с Майлоу, но из дома не уехала. Он знал, что на ее дом в Челси нашелся покупатель. Может быть, она ждала завершения сделки? Получит деньги и уедет к Жану-Луи? Но она больше не носила обручального кольца. Может быть, просто потеряла его? Майлоу, злился, пытался выкинуть мысли о Пейдж из головы, но на самом деле думал о ней не меньше, чем в тот год, когда она исчезла. Только теперь к этому добавилась страстная тоска по ее телу, которое подарило ему неслыханное наслаждение.
Прошло около десяти дней. Как-то вечером он привез домой ее портрет и повесил его в холле на месте зеркала. Пейдж дома не было, но она обязательно увидит портрет, когда вернется.
Далеко за полночь Майлоу услышал, как к дому подъехало такси и в двери повернулся ключ. Он поспешил в холл.
Пейдж сразу же остановилась, увидев свой портрет. Она побледнела и медленно повернулась к Майлоу, который стоял в дверях. Она молчала, но в глазах застыл невысказанный вопрос.
– Да, он продал его мне, – сказал Майлoy как ни в чем не бывало. – Очевидно, деньги значат для Жана-Луи больше, чем чувства. Честно говоря, он не знал имени покупателя, но сразу же согласился продать портрет. Не думай, что я купил его, чтобы доказать, как мало Жан-Луи думает о тебе на самом деле. Нет, нет. У меня была совершенно другая причина.
– Какая же? – спросила Пейдж. В ее огромных, измученных глазах мелькнуло подозрение. – Какой еще жестокий «сюрприз» ты приготовил?
– Этот портрет – совершенный вымысел. Жан-Луи изобразил тебя невинной наивной девушкой, но ведь ты все время лгала. Ты обманывала и его. Он написал тебя такой, какой ты никогда не была.
– Что ты такое говоришь? – произнесла она еле слышно.
