Джуди Тейлор - Когда туман рассеется
– Ну извини, – сказал Клод, – но простым смертным вроде меня приходится подкрепляться в любое удобное время. У тебя не найдется корочки хлеба? – смиренно улыбнулся он.
– Возьми на кухне, – пожала она плечами. – Ты ведь здесь как дома.
– А ты ко мне не присоединишься? Не выпьешь даже чаю за компанию? – В его глазах плясали дьявольские огоньки, он ни на минуту не верил в ее безразличие. Что она ответила, когда он сказал, что она в него влюблена? Ах да – что она не владеет собой, когда он ее целует. М-да, интересно. Позднее можно будет это проверить… А пока в его животе урчало от голода.
На кухне он раздобыл ветчину, помидоры и батон хлеба. Этого достаточно. Разумеется, горячий ужин предпочтительнее, но поскольку Флоренс подчеркнуто его сторонится, он не станет задерживаться на кухне. Положив еду на поднос, он добавил к ней бутылку вина из запасов Морин и две рюмки.
Флоренс свернулась калачиком в кресле и не отрывала глаз от телевизора. Ночную рубашку она натянула на колени, подобрала под себя ноги и упорно избегала встречаться с ним взглядом.
– Вина? – предложил он, наполняя бокалы и протягивая ей один из них. Секунду ему казалось, что она отвергнет вино с презрением, но она, метнув в него колючий взгляд, медленно и неохотно подняла здоровую руку и взяла рюмку.
– Хотелось бы знать, зачем ты это делаешь? – раздраженно буркнула она.
– Что я делаю?
– Надоедаешь мне.
– А мне кажется, ты вовсе не против моего общества.
Девушка ее типа вряд ли так легко смирится с неудачей. Несомненно, она ведет некую игру с дальним прицелом, и следовало соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не попасться в западню… Да нет, что за мысль? Это он ведет с ней игру, он перехитрит ее, а не наоборот. Она же потерпит полное фиаско.
Клод отрезал хлеб, намазал маслом, положил сверху ломтик ветчины и откусил, краешком глаза отмечая, что Флоренс наблюдает за ним.
– Хочешь бутерброд? – спросил он.
– Съела бы небольшой кусочек, – равнодушно произнесла она, ставя бокал на столик рядом с диваном.
Он положил ветчину на второй кусочек хлеба, добавил ломтик помидора и вручил ей.
– Спасибо.
– На здоровье. Могу сделать еще, ветчины много.
– Не откажусь, – кивнула она. – Я сегодня забыла поужинать.
Потому что ждала его? Строила козни, ткала паутину. Конечно, сейчас она горько раскаивается, что тогда поспешила отклонить его предложение.
– Так сразу бы это сказала. Приготовить что-нибудь?
Флоренс быстро покачала головой.
– Этого вполне хватит.
Приходилось вести светскую беседу, когда на самом деле ему хотелось сделать то, к чему призывала ночная рубашка. Он встал со стула и опустился рядом с ней на софу. Они стали есть бутерброды с ветчиной и запивать их вином, и чем больше пила Флоренс, тем заметнее смягчалась. Вечер проходил все в более дружеской атмосфере, разумеется, чисто платонической.
Он унес на кухню пустые бокалы и тарелки, а потом снова сел рядом с ней. Флоренс слегка отодвинулась от него.
– Думаю, тебе пора уходить, – сказала она.
– Ты так считаешь? Но мне здесь очень удобно. Мы с Морин просиживали на этой софе долгими вечерами и философствовали.
– Но Морин сейчас нет, а я хочу спать, – парировала она.
– Кто тебе мешает?
– Ты. Я тебя сюда не приглашала. Ты гость нежданный и нежеланный.
Насчет нежеланного Клод не был уверен. Она спешила выпроводить его, поскольку он угрожал ее здравомыслию. Она хотела оставаться безразличной и не могла, поскольку он растревожил самую основу ее существа. Он ощущал жар ее тела, слышал частое биение пульса. Она только и ждала, чтобы он поцеловал ее, и, вероятно, она вовсе не будет против, если он овладеет ею… Иначе почему она даже не сочла нужным накинуть на ночную рубашку халат?
Ему и в голову не пришло, что раздеваться и одеваться – непростая задача, если у тебя одна рука в гипсе.
– Возвращаясь к нашему дневному разговору, – сказал он, чувствуя внезапную потребность определить перспективу ситуации, – мне все же никак не верится, что ты потеряла бы ко мне интерес, если бы узнала о моем бизнесе. И о том доходе, который он мне приносит.
Флоренс вызывающе вскинула подбородок. – Тогда ты непроходимо туп. Я имела в виду именно это.
Ну что за неподражаемая лгунья! И какой привлекательной она выглядит, когда сердится. Волшебные кобальтовые глаза сверкают гневом, грудь взволнованно поднимается и опускается…
– Неужели ты надеешься, что я поверю? Это женщине с твоими-то достижениями?
А сам между тем придвигался к ней ближе.
– Ты думаешь то, что тебе хочется думать. Моя совесть чиста. Все мы совершаем ошибки в молодости. Ты разве никогда не поступал опрометчиво?
– Да, конечно, но не в серьезных вещах.
Ее брак с Джаспером нельзя назвать ошибкой, это было сознательное решение. Она утверждала, что муж плохо обращался с ней, но Клод сильно в этом сомневался.
В глазах Флоренс вспыхнул гнев.
– Извини, если не соответствую твоим суровым стандартам. Я устала от разговоров. Может быть, ты уйдешь наконец?
Чем больше она раздражалась, тем сильнее становилось его желание. Разве мыслимо уйти без единого поцелуя? Клод медленно поднялся и пошел к двери.
– Разве ты меня не проводишь? Флоренс нехотя распрямила свои стройные ножки, расправила ночную рубашку и встала. Вид у нее был неприступный и чопорный, но это произвело на него обратный эффект. Он возбуждался все сильнее.
Флоренс прошла мимо него к прихожей, и его гормоны прямо-таки заклокотали. Клоду захотелось схватить ее в охапку и осыпать поцелуями. Он уже почти готов был забыть, что она из себя представляет.
Клод шел за ней, пожирая глазами покачивающиеся бедра. Когда она взялась за ручку двери, он остановил ее, положив на ее руку свою. Он ждал этого момента, любого подходящего предлога. И тут же почувствовал, как она напряглась и резко втянула в себя воздух. Он мягко повернул ее к себе, надеясь, что она не станет противиться.
– Один только поцелуй на прощание, – сказал он и накрыл ее губы своими. Она попыталась вырваться и первые несколько мгновений энергично боролась. Но чем дольше он целовал ее, тем слабее становилось сопротивление, и наконец ее руки – и та, которая в гипсе, – обвились вокруг его шеи, а ее губы слились с его губами…
Флоренс знала, что это безумие, но ничего не могла поделать. Нужно было с самого начала держаться от него подальше, а лучше всего – не пускать его вовсе. Она должна была предвидеть, что случится нечто подобное. А теперь… Как ни возмущался рассудок, тело ему не подчинялось.
Его руки скользили по ее спине, губы были жаркими и требовательными. Она услышала свой невольный стон. В ответ на него Клод крепче прижал ее к себе. Флоренс чувствовала, что он весь дрожит, и ей захотелось подчиниться всем его желаниям. Правда, когда его руки заползли под ее рубашку, она ощутила тревогу. А когда эти руки обхватили ее грудь, Флоренс стало по-настоящему страшно.
