Кара Колтер - Мой герой
Казалось, будто весь мир посмотрел видео, где Оливер спасает щенка, и как минимум половина посмотрела его интервью, где он сообщал, что за собакой до сих пор не обратились ее владельцы. Теперь все захотели взять собаку себе. Как так случилось, что разбираться со всеми этими письмами свалили на нее?
— Хранение имущества почти равносильно праву на него, — сказал клерк из мэрии, скидывая мешок с письмами с плеча.
Некоторые письма были адресованы просто в Кеттлбэнд, штат Висконсин. Чувствуя себя обязанной найти псу идеальный дом, раз уж она не сможет оставить его себе, Сара заставила себя прочитать каждое письмо, хоть это было настолько же невыносимо больно, как и то, что Оливер до сих пор не объявился.
Она отчаянно пыталась вернуть свое циничное отношение к мечтам о счастье, но Саре будто специально каждый день подсовывали напоминания об этой мечте. Эти идеальные, любящие семьи были повсюду. Они были в маленьких и в больших городах, на фермах и ранчо, проживали около озер и в горах.
Из некоторых конвертов выпадали фотографии. Кто-то прислал фотографию своей умершей собаки, сообщая, что сильно по ней скучает. Она читала душещипательные письма от детей, рассказывающих, как сильно они хотят эту собаку себе. Она разглядывала рисунки щенков. В одном толстом конверте она обнаружила лакомство для собак в виде косточки.
Ей нужно было принять решение ради пса. Он не становился моложе и находился сейчас на стадии взросления. Ему нужен хороший дом.
Но в глубине души она чувствовала, что эта собака принадлежала Оливеру, хотя было множество семей, которые подошли бы идеально на роль хозяев. Она даже не могла звать его Тованда, не потому, что имя ему не подходило. Она не могла дать ему имя, потому что в душе считала это задачей Оливера.
Но она также знала, что не может дольше удерживать пса от семьи, которую он заслуживал.
Когда позвонил Барри Бушнелл, сходящий с ума из-за того, что парад должен был начаться через несколько дней, а у них до сих пор не был назначен церемониймейстер, Сара окончательно поняла, что Оливер не объявится.
Она всегда в глубине души считала, что ей удастся уговорить его стать церемониймейстером парада. И еще она всегда считала, что сможет убедить Оливера полюбить ее. Что это за любовь такая? Когда приходится кого-то убеждать полюбить тебя?
Она сказала Барри:
— Давай сделаем пса церемониймейстером парада. Всю эту публичность мы получили за его счет. Посетители будут рады увидеть его. И, — она решилась, — в последний день фестиваля, сразу после фейерверка, мы огласим, какой семье отдадим собаку.
— Гениально, — удовлетворенно выдохнул Барри. — Просто гениально.
Но если это так гениально, почему она чувствовала себя настолько опустошенно?
На самом деле перед финальными приготовлениями к параду Сара поняла, что Праздник лета ждет успех, о котором она даже и не мечтала. Все съемное жилье было зарезервировано. Народ валил в город в больших количествах.
Несмотря на растущий успех, она слишком остро чувствовала опустошенность.
Утром перед парадом комитет попросил ее ехать во главе парада на движущейся платформе от города Кеттлбэнд. Но она не хотела. Вместо этого ей удалось затеряться в толпе и наблюдать за оркестром, сопровождаемым клоунами на мотоциклах.
День был просто идеальным: не было облаков и не было слишком жарко. Улицы города были отдраены до блеска. С фонарных столбов свисали корзины с живыми цветами. Все магазины украсили свои витрины. Кеттлбэнд никогда не был так красочен.
Она посмотрела на толпящихся вдоль маршрута парада людей. Все шло так, как она запланировала. Семьи, приехавшие на праздник вместе, дети, смеющиеся над клоунами, старики, постукивающие носком ботинка в унисон проходящим мимо группам музыкантов, — все было идеально. Засахаренные яблоки и сахарная вата, источники дохода на Празднике лета, расходились влет.
Но как только Сара посмотрела на платформу Кеттлбэнда, ей захотелось расплакаться. Все те люди, с которыми она работала над воплощением этого дня в реальность, стояли сейчас на этой платформе, улыбаясь, размахивая руками. Она так сблизилась с этими людьми. Почему она чувствовала себя так грустно?
Осознание правды поразило ее.
«Нельзя сделать город своей семьей».
Она поняла это у Деллы дома. Вот как ощущается семья. Заменителя этому не существует. Любовь рискованное дело. Любовь ранит.
«А в конце концов, разве оно того не стоило? Разве любовь не делает из нас тех, кем нам суждено стать?»
Сара вдруг почувствовала, как волосы на затылке стали дыбом, и она сразу же поняла причину этого. Сзади нее, слегка подальше и левее, стоял Оливер. Она была уверена, что он не заметил ее. Салливан, как и она, решил затеряться в толпе. Он был в гражданском, в бейсбольной кепке, сильно натянутой на глаза, и солнечных очках.
Он не хотел, чтобы его узнали, не хотел играть роль героя. Он никогда не хотел этого делать. Это Сара навязала эту роль ему. Она навязала ему целую жизнь, которая ему была не нужна. Хотя, возможно, не только она тому причиной. Почему он сегодня пришел сюда? Сам бы он просто так не пошел смотреть на парад.
Возможно, ему не хватало чувства причастности, которое он испытывал, когда посещал собрания? Возможно, он прочитал в газете, что церемониймейстером парада будет пес? Может быть, он, не желая признаться себе в этом, интересовался, как тут все вышло? Как все вышло у нее?
Это, естественно, подразумевало, что ему не все равно, но молчащий телефон говорил обратное. И тем не менее она не могла оторвать от него взгляд.
Когда из толпы послышался рев одобрения и взрыв аплодисментов, она только мельком взглянула на парад. Пса посадили на заднее сиденье белого кабриолета. Рядом с ним сидел мэр, обхватив его одной рукой, а второй приветствуя людей. Толпа взорвалась радостными возгласами.
Пес заметил Оливера и вскочил на задние лапы, готовясь к прыжку. Мэр, застигнутый врасплох, умудрился вовремя схватить его за ошейник и усадил его обратно на сиденье рядом. Сара наблюдала за выражением лица Оливера. Она почувствовала, как ее сердце разбилось на две половины.
Он снял очки, и она увидела всю правду в его темных глазах. Воспоминания о каждом дне, что они провели вместе, пронеслись по его лицу. Она увидела в этом взгляде, как они запускали ту розовую фрисби, кормили собаку попкорном и пиццей.
В глазах Оливера она увидела воспоминания о том, как они гонялись друг за другом по кухне, гуляли с собакой у реки, как сжался пес, когда ему кинули палку в воду. Вспомнила тот последний вечер, что они провели вместе, увидела, как они укладывали спать его племянников и как ходила ходуном кровать, когда собака пыталась залезть под нее.
