Кимберли Лэнг - Что случилось в Вегасе…
– Это наказание за то, что я три недели не занималась йогой. Мои мышцы отвыкли от нагрузки. Спина начала меня беспокоить еще два часа назад… Черт!
Ник понимал, что не мог сделать ей больно. Его прикосновения были для этого слишком слабыми.
Он тут же от нее отодвинулся:
– Эви?
Она перевернулась на бок и подтянула колени к груди. Ее лицо побледнело, глаза закрылись. Стиснув зубы, она медленно дышала через нос.
Когда она снова застонала и прижала ладони к животу, Ника охватил такой сильный страх, какого он не испытывал с детства.
Наверное, что-то не так с ребенком. С этой мыслью он бросился к столику, на котором лежал мобильный телефон Эви.
Все были добры и внимательны к ней: врачи и медсестры в палате экстренной помощи, девушка-волонтер, которая помогла ей снять пропитанную кровью одежду и облачиться в больничную пижаму, консультант, протянувший ей карточку с информацией о группе психологической реабилитации, и особенно Ник, который с обеспокоенным видом сидел у ее постели. Но все эти люди были не в силах ей помочь. Она потеряла ребенка.
С того момента, как Эви доставили в больницу, прошло десять часов, но ей по-прежнему хотелось что-нибудь разбить, а затем запереться в темной комнате и выплакаться. Но вместо этого она молча слушала доктора Бэнкса, который говорил ей о восстановительном периоде и последующем за ним контрольном УЗИ. Ей с трудом верилось, что всего несколько дней назад он прописал ей витамины для беременных и дал брошюру с рекомендациями по питанию.
Она купила витамины и прочитала брошюру. Ей и в голову не приходило, что этот ребенок может не родиться. Но она его потеряла. Наверное, это наказание за то, что сначала она относилась к этой беременности как к помехе. Боль утраты была на удивление остра, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на том, что ей говорил доктор Бэнкс.
– Выкидыш на таком раннем сроке – нередкое явление. Вы ничего не могли поделать, – заверил ее он. – С вашими репродуктивными органами все в порядке, поэтому я могу с полной уверенностью утверждать, что вы сможете зачать и выносить ребенка.
Эви открыла рот, но доктор Бэнкс легонько сжал ее руку и произнес:
– Это не ваша вина. – Он повернулся лицом к Нику: – И не ваша. Я сожалею о вашей потере, но вы оба молоды, здоровы, и у вас еще будут дети.
Эви вежливо кивнула, поскольку он, очевидно, ожидал этой реакции.
– У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
У нее были вопросы, но все они начинались со слова «почему», и она знала, что доктор не сможет ей на них ответить. Никто не сможет. Поэтому она покачала головой.
– Я выпишу вам обезболивающее. В случае необходимости будете принимать его несколько дней. Поменьше нервничайте и побольше отдыхайте. И никакого секса в течение двух недель.
Краем глаза Эви заметила, как напряглись плечи Ника. Это означало, что он расстроился из-за запрета на секс или что его возмутило ненужное упоминание о том, что само собой разумеется? Пока она лежала в палате, Ник держал ее за руку, говорил, что все будет хорошо, но это не имело особого значения. Ни единым словом или взглядом он не выдал своих чувств.
Домой они ехали в полном молчании.
Домой. Какое пугающее слово. Эви не знала, где ее дом. Теперь, когда их с Ником больше ничего не связывает, она будет в его доме только гостьей. Может, ее дом в Далласе? Нет, она уже не та, что раньше, поэтому не сможет как ни в чем не бывало вернуться к своей прежней жизни.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ник, когда они вошли в дом.
– Я очень устала, – пробормотала в ответ Эви.
Он кивнул:
– Тогда отдыхай, а я съезжу в аптеку за лекарством и заодно куплю тебе что-нибудь поесть.
Ник тоже выглядел усталым. Эви не знала, удалось ли ему хоть немного поспать. В больнице ей дали лекарство, и она на время отключилась.
Ей следовало что-то сказать в ответ, но, раздираемая противоречивыми эмоциями, она смогла только вымолвить «спасибо».
Он проводил ее в спальню, но вместо того, чтобы войти внутрь, остановился в дверях. Скомканные простыни на кровати напомнили Эви об их недавней близости. О тех минутах, когда все еще было хорошо. Ей захотелось забраться под эти простыни и плакать, пока ее не сморит сон.
Когда Ник повернулся, чтобы уйти, Эви наконец решилась сказать то, что хотела:
– Мне жаль, Ник.
– Ты слышала, что сказал доктор. Твоей вины в случившемся нет. Ты ничего не могла поделать.
– Все же я сожалею.
«О многих вещах», – мысленно добавила она.
– Я тоже сожалею. – По-прежнему не глядя на нее, он добавил: – Но доктор уверен, что у тебя еще будут дети.
Он сказал «у тебя», не «у нас». А чего она ожидала?
С каждой секундой ей становилось все труднее это выносить.
– Да. Он так сказал.
Ник посмотрел в ее сторону, но не на нее. На его щеке задергался мускул. Мгновение спустя он кивнул:
– Да. Когда-нибудь ты обязательно станешь матерью. Ладно, я поехал в аптеку.
Когда за ним закрылась дверь, Эви зарылась лицом в подушку и разразилась слезами. Запах Ника, сохранившийся на ней, напомнил ей о том, как хорошо им было вместе. Снизу донесся какой-то шум, но она была слишком измождена, чтобы пойти посмотреть, что произошло.
Ей следовало испытывать облегчение оттого, что ее нежелательная беременность внезапно прервалась, но она ничего подобного не чувствовала. За эти несколько недель она свыклась с тем, что станет матерью, почувствовала связь с ребенком, начала обустраивать детскую и с надеждой смотреть в будущее. Новая жизнь, которую она строила с таким трудом, рухнула в одночасье. Она потеряла все, и ей было не к кому обратиться за поддержкой.
Ей хотелось, чтобы Ник был рядом с ней, но она понимала, что теперь, когда она потеряла ребенка, их отношения больше не имеют смысла. Судя по тому, как поспешно Ник покинул дом, ему не терпелось поставить точку во всей этой истории.
Сидя в машине, Ник тупо смотрел на кровь на тыльной стороне ладони. Он пробил кулаком перегородку из гипсокартона, но это не помогло ему снять напряжение.
Ему никогда еще не было так страшно, как прошлой ночью. Он понял, что ребенка больше нет, задолго до того, как врачи осмотрели Эви. Он, конечно, расстроился, но все остальные чувства быстро вытеснил страх за Эви.
Когда он увидел ее на больничной кровати белую как полотно и истекающую кровью, он подумал, что она умрет. Эти минуты были самыми долгими в его жизни.
Благодаря грамотным действиям врачей физическое состояние Эви начало быстро улучшаться, но взгляд остался пустым и безжизненным. Обычно веселая и разговорчивая Эви молчала, словно ей было нечего ему сказать. Словно она в нем не нуждалась.
