Эмма Радфорд - Прощаю за все
— Расскажи мне что-нибудь об этих своих фантазиях, — лениво произнес он.
— Ну, знаешь, все эти сказки… лягушка, превращающаяся в принцессу, и так далее. Когда я пять раз посмотрела фильм «Золушка», то представляла себя прекрасной незнакомкой на балу в этом замке: танцую с принцем, но скоро — я это всегда помнила — часы пробьют двенадцать раз, и я опять превращусь в замарашку.
— А ты не бегала на свидания с деревенскими мальчишками? — лениво улыбаясь, спросил Эшли.
— Как я могла. — Джейн грустно улыбнулась. — Я была худым, неуклюжим подростком, с пластинкой для исправления прикуса, да к тому же еще и носила очки. Все мои романтические свидания существовали только в моем воображении.
— Сейчас с трудом верится, что ты была гадким утенком.
Филипп приподнялся на локте и, прищурив глаза, стал разглядывать изящную фигуру жены в белом купальнике. Джейн тут же почувствовала горячую волну желания, прокатившуюся по ее телу.
— Я говорю правду…
Голос ее прозвучал хрипло. Если достаточно одного его взгляда, чтобы уничтожить все ее защитные барьеры, почему бы им сейчас не поговорить по душам и раз, и навсегда не разрешить возникшие между ними проблемы?
Опустив глаза, Джейн положила подбородок на руки и стала смотреть, как по травинке медленно ползет божья коровка.
Все же она боялась Филиппа. Ей нужно набраться мужества и откровенно побеседовать о его прошлом и о том, кто мог прислать это анонимное письмо. Но Джейн испытывала ужас, представляя, что, если тема их беседы опять не понравится Филу, то очень быстро может рухнуть тот хрупкий мостик взаимопонимания, который протянулся между ними, вернутся горечь и взаимное недоверие.
Пусть все относительное благополучие этого дня ненадолго, пусть она ведет себя трусливо и как страус прячет голову в песок, но она будет изо всех сил цепляться за установившееся между ними перемирие, потому что любит своего мужа и не сможет вынести, если их брак окончательно распадется…
Наконец, решив взять себя в руки, Джейн снова повернулась к Филиппу. Разговор о его прошлом она решила начать издалека.
— А я готова поспорить, что уже в начальной школе девицы были от тебя без ума, — насмешливо заявила она.
— Нет, — промолвил Эшли. — Я рос тщедушным ребенком, одно время старался прилежно учиться, за что мне стало доставаться от «крутых» подростков, предпочитавших прогуливать школьные занятия, — медленно продолжил Филипп. — Хотя потом и сам подрос, и тоже превратился в «крутого» прогульщика…
— И от тебя стало доставаться тщедушным малышам? — набравшись храбрости, задала неприятный вопрос Джейн.
— Почему? — Филипп невесело улыбнулся. — Я, наоборот, защищал малышей от «крутых» подростков.
Вытянув руку, он убрал длинные светлые волосы с ее шеи, от этого, казалось, простого жеста у Джейн по спине побежали мурашки.
— Итак… ты вырос в мире, полном насилия, — вслух рассуждала Джейн, пытаясь представить себе мир чикагских подростков, столь далекий от вполне благополучного ее собственного. — Но тебе, очевидно, удалось выработать нечто вроде собственной морали, не приемлющей насилия.
— У нас что… сеанс психоанализа? — Его усмешка вдруг стала суровой. — Мы случайно не пытаемся создать теорию, что раз я вырос в мире насилия, то мог избить до полусмерти первую жену?
— Нет, конечно!
Неужели своими рассуждениями она сама подвела их беседу к этому? Джейн бросило в жар, она проклинала себя за излишнее любопытство и злилась на мужа за его обидчивость и мнительность.
— Мы оба знаем, что выросли в совершенно разных мирах, — тихо сказал Эшли. Затем он лег на спину, подложив руки под голову, и прикрыл глаза. — Мое детство протекало там, где выживает сильнейший, а слабый считается неудачником. Но это отнюдь не означает, что я тоже так считаю. Я решил для себя, что слабые заслуживают того, чтобы их защищать. Я не учился ни в привилегированной школе, ни в «хорошем» университете. У моих родителей не было кучи денег, но от этого я не озлобился на весь свет. Мне просто пришлось больше работать, чтобы добиться всего того, чего хотел. Вот и все.
— Знаешь, детям богатых родителей тоже не всегда сладко живется, — попыталась раскрыть свои проблемы Джейн.
— Конечно. Бедная богатая маленькая девочка. — Филипп ехидно улыбнулся. — Видишь ли, и бедному парню с задворок очень трудно добиться победы, что бы он ни делал, — сухо продолжил Эшли, — потому что его прошлое неотступно следует за ним. Даже если у него полно денег, для него станет большой удачей, если девушка из высшего общества проявит к бедолаге интерес. Если у них ничего не получится, то джентльмены, окружающие девушку, посетуют, скажут что-нибудь вроде «сидел бы парень в своей помойке» и тому подобное. Ну, если разбогатевший выскочка из низов все же женится на высокородной мисс, то ее окружение в один голос заявит, что он постарается использовать ее, чтобы подняться по общественной лестнице — этому проныре просто нужна престижная жена. Какие же другие причины могут заставить его жениться?
— А что… если он полюбит ее?
У Джейн перехватило дыхание, сердце бешено стучало. Только что достигнутое благополучие снова стремительно рушилось. Возвращаются все ее страхи и ужасные сомнения по поводу истинных причин его женитьбы. Кошмар начинается вновь…
— Такой парень? — усмехнулся Филипп. — Да что ему может быть известно о любви?
От его мрачного взгляда из-под нависших век Джейн захотелось разрыдаться.
— Ага… я понимаю, что ты хочешь сказать, — вставая на колени, выдавила она из себя.
Вдруг ей почему-то захотелось остаться одной, но когда она поднялась на ноги, Филипп схватил ее за руку и одним рывком привлек к своей груди.
— Куда ты так торопишься?
Хотя голос его звучал глухо, но в нем явственно слышалась насмешка. Ощутив тепло его мускулистого тела, Джейн в который раз уже поняла, что не в ее силах противостоять этому человеку…
— Я хотела вернуться в замок и принять душ… — прошептала она.
— Мы еще не закончили загорать, — мягко заметил Филипп.
— С меня хватит твоего… безжалостного анализа наших отношений.
— Разве речь шла о нас? — с издевкой заметил мужчина. — Это был анализ гипотетических отношений. Кстати, об отношениях: я не вижу на вашем пальце обручального кольца, миссис Эшли.
— Ты же посоветовал мне оставить его в ящике, — со злой иронией напомнила мужу Джейн. — Ты сказал мне: не делать второпях то, о чем потом можно пожалеть!
— Да, с тех пор как мне исполнилось двадцать лет, я никогда ничего не делаю второпях, — самодовольно произнес Филипп.
