Ева Ратленд - Розы нашей любви
Тони все еще сидел на крыльце, когда вдруг услышал шум мотора на подъездной аллее. Старый «форд»! Возможно ли? Неужели Мел решила вернуться?
Но машину вела не Мелоди, а за «фордом» следовал другой автомобиль – элегантный, серебристый, спортивный. Очень дорогой.
Словно удар по лицу!
– Спасибо, – поблагодарил он человека, вручившего ему ключи. Он проследил, как тот садится на пассажирское сиденье «ягуара», как машина плавно трогается с места, затем встал и отправился ухаживать за розами.
– Слушай, Тони, что у вас, черт возьми, происходит? – Педро стоял перед ним, словно грозный судья, жаждущий произнести окончательный приговор. Рядом с ним немедленно возникла Розали.
– Да, Тони! Где Мел? Она давно не приезжала к нам, и каждый раз, как я звоню…
– Мы распрощались.
– Что ты хочешь сказать… распрощались?
– Распрощались! Расстались! Разъехались! – Он оттягивал это объяснение, сколько мог. – Вы что, не понимаете? Все кончено. Она ушла.
– О, Тони! Что же ты такого сделал?
– Что я сделал? Рози, вся эта затея со свадьбой была комедией чистой воды с самого начала. Ты это и сама знаешь.
– Я ничего такого не знаю. Вы, казалось, были очень счастливы. С самого первого дня…
– Вот именно! Самый первый день. Ты была там и знаешь, что случилось у дверей мэрии.
– Но это было три месяца назад. Мне известно, что ты обиделся тогда на Мел. Но я полагала, вы давно помирились.
– Подобные вещи нельзя забыть, Рози. Ты слышала, как меня называли репортеры? Мужем наследницы миллионного состояния!
– Да, но…
– Насколько мне было известно, я женился не на наследнице. До сих пор помню, как какая-то девица спросила у Мелоди: «Чем вас привлекает подобный тип мужчин?» Я, черт возьми, не тип! И не сексуальный объект, который любая женщина может купить или продать.
– О, Тони, ради всего святого, зачем снова к этому возвращаться? Ты и Мел…
– Постой, Розали. – Педро взял жену за локоть, качая головой. – Погляди, не осталось там чего-нибудь? Собери Тони поесть, он, наверное, голоден.
– Нет, не беспокойтесь, – запротестовал Тони. Но его протесты не были услышаны.
Тони позволил брату отвести себя на кухню, сел за стол и с удовольствием втянул запах еды, которую Розали поставила подогревать. Запеченная ветчина с тушеной капустой. Он и правда был чертовски голоден. Когда он ел последний раз? Тони попытался вспомнить. Но вспомнил только, что не видел Мел уже целых три дня.
– Вот, подкрепись. – Розали поставила перед ним дымящееся блюдо.
– Спасибо. – Один лишь запах пищи согрел его. – Знаешь, Рози, ты превосходная кулинарка.
– Мел тоже превосходная кулинарка. Она даже…
– Тони, ты еще не видел, как научилась плавать наша Пэтси, – вмешался Педро, многозначительно взглянув на жену. – Резвится в воде, словно рыбка.
Розали, поняв намек, не стала больше говорить о Мелоди. Тони впервые за три дня наслаждался основательной трапезой и слушал, как брат с женой рассказывают про шалости своих отпрысков. Обычно душа его наполнялась радостью от таких разговоров, а сейчас он, как никогда, почувствовал себя одиноким. Из этого теплого семейного очага ему придется возвращаться в холодный дом…
Только когда Розали убрала пустую тарелку и налила всем кофе, Педро решился вызвать брата на откровенность.
– Ну, давай, рассказывай. Что у вас не заладилось с Мелоди?
– Все! Прежде всего, я обнаружил, что все эти три месяца жил на ее средства.
– Это неправда! – вмешалась Розали. – Я знаю точно. Сама видела, как она просматривала рекламу бакалейных товаров, считала каждый цент и пыталась выкроить деньги для фермы.
– Вот именно! Ферма! В том-то вся и проблема.
И он рассказал им про опцион.
Некоторое время супруги молчали, пытаясь осмыслить услышанное. Первой заговорила Розали:
– И все-таки я могу ее понять. Ты сам знаешь, как переживала бабушка из-за деда, ведь она сама была не в состоянии о нем позаботиться. Мелоди увидела, что они нуждаются в деньгах, и так как они у нее имелись… Послушай, ты помнишь, как Фрэнк сломал ногу, и вы с Педро подменяли его на работе до тех пор, пока он не поправился? Это примерно такой же случай.
– Не вижу ничего похожего. То была крайняя необходимость, и мы помогали Фрэнку открыто и честно. А Мелоди ни одним словечком не обмолвилась. Если б она была откровенна, сказала мне прямо…
– Как бы не так! Ты бы разозлился на нее в любом случае.
– Это, кстати, была не единственная ее ложь, – с тяжелым вздохом произнес Тони.
– Да? – Педро внимательно посмотрел на брата.
– Она твердила, что не прикоснется к отцовским деньгам. Я ее, между прочим, за язык не тянул, она сама это придумала. Хотела жить на мой заработок, а ту «малость», которую она имеет, собиралась приберечь на черный день.
– И что же? Разве не так все было? – спросила Розали. – В чем же ее грандиозная ложь?
– В этой самой «малости», которая равняется тридцати миллионам долларов!
Розали ахнула, Педро присвистнул.
– Тридцать миллионов?
– Какой-то там трастовый фонд, который оставила ей бабушка. Она выплачивала за опцион всего лишь незначительную часть процентов. Как вам это нравится?
Педро пытался осмыслить услышанное.
– Она не сказала тебе, что у нее имеется трастовый фонд? А тебе самому разве не приходило это в голову?
– Она ни разу не упомянула о нем. Нет, конечно, я ни о чем таком не догадывался. Ее деньги? Ну, может быть, несколько тысяч. Я вообразить себе не мог, что у нее миллионы.
Педро кивнул.
– Понимаю тебя.
– Еще бы нет! Кому такое понравится? Только вообрази, я плясал бы под ее дудку всю оставшуюся жизнь!
– Тридцать миллионов! Подумать только! – мечтательно произнесла Розали и, посерьезнев, добавила: – Ладно, давайте обсудим ситуацию. Я хочу разобраться, кто под чью дудку пляшет.
Тони устремил на нее непонимающий взгляд.
– Что ты хочешь сказать?
– А вот что: будь у меня тридцать миллионов долларов, я не стала бы вкалывать, как поденщица, даже ради Педро, которого люблю так же сильно, как Мелоди любит тебя.
– Ты имеешь в виду…
– Да-да, я никогда прежде не встречала женщины, которая так старалась быть бедной.
– Но послушай! Разве я просил ее…
– Нет, ты не просил. Ты всего лишь ушел, хлопнув дверью, разобидевшись на ее богатство и разгневавшись на то, что она посмела ничего не сказать тебе об этом. Ты пожелал развестись с ней через пятнадцать минут после свадьбы. Сразу после того, как пообещал любить и беречь ее «в богатстве и бедности до конца своих дней». Ты, такой гордый, оставил ее одну рыдать в одиночестве.
– Послушай, все было не так! Мы поговорили, и…
