Хелена Фенн - Дорога к любимому
— Так ты девственница! Мейбл, дорогая, почему ты мне не сказала?
Она ничего не ответила, тогда он нежно обнял ее, шепча успокаивающие слова. Ей стало легче, хотя сердце по-прежнему билось в груди с ужасающей силой. Она невольно шевельнулась, вызывая в нем новый порыв желания.
— Теперь можно? — осторожно спросил Эрнест.
И когда Мейбл робко кивнула, он начал двигаться — осторожно и нежно, вызывая в ней доселе незнакомые чувственные ощущения. Волна наслаждения поднимала Мейбл все выше и выше, пока она не воспарила к сияющим вершинам безграничного блаженства…
— О! — Сладострастный стон шел из самых глубин ее существа.
Она заплакала от счастья, сжигаемая любовным огнем, не находя слов и лишь бесконечное число раз повторяя одно и то же имя…
Мейбл почувствовала, что руки любимого уже не обнимают ее, как минуту — час, сутки, вечность? — назад. Он лежал на спине, и лицо его казалось задумчивым, даже мрачным. Реальность происшедшего начала доходить до сознания Мейбл. Конечно, мне следовало сказать ему, с отчаянием подумала она, Предупредить, что я девственница, а не таить это до последнего мгновения.
Она попыталась сесть, но Эрнест удержал ее на месте.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Кажется, да.
— Какого черта ты молчала? — взорвался он. — Я же причинил тебе боль! Меньше всего на свете я желал бы это сделать! Если бы ты доверилась мне…
— Послушай, доверие — это что, главное условие нашего брака? — Мейбл почувствовала, как в ней стало нарастать раздражение. — Что бы ни произошло, во всем по-прежнему буду виновата только я, да?
— Дорогая…
— Ну что толку было говорить тебе правду? — перебила его Мейбл. — Ты бы мне поверил? Нет, не поверил! Ты оскорбляешь меня, заставляешь поступиться чувством собственного достоинства, а потом обвиняешь в том… в том, что я была невинной.
— Но откуда я мог знать? — огорченно произнес Эрнест.
— Спросил бы! — Мейбл просто-таки задыхалась от негодования. — Почему бы тебе не подумать, что я девственна, прежде чем укладывать в постель? А, понимаю, ты же был убежден, что я спала с кем ни попадя! Подумай, каково мне было это слышать!
Эрнест попытался погладить ее по волосам. Но она мотнула головой, уклоняясь от его ладони.
— Похоже, я всю жизнь должен буду вымаливать у тебя прощение, — вздохнул он, убирая руку.
— Извинения не изменят того, что случилось!
Выпалив эти слова, Мейбл тут же пожалела о них. Ей вовсе не хотелось ничего менять. Хотя бы эти несколько восхитительных мгновений Эрнест вел себя с нею так, будто любит ее. Его исступленные ласки и страстные поцелуи доставили Мейбл такое наслаждение, о котором она не могла и мечтать — просто потому, что не подозревала, что подобное возможно.
В своих тайных фантазиях она всегда рисовала одну и ту же картину: тот, кому суждено стать ее первым мужчиной, сначала признается ей в любви, а потом добивается от нее взаимности, покоряя своей нежностью и страстью. А Эрнест… Эрнест воспользовался ее слабостью и сердечной склонностью, и больше ничего.
— Неужели тебе было со мной так плохо? Ты жалеешь о том, что произошло? — В его сумрачном взгляде сквозила обида.
— А ты как думаешь?
Мейбл закусила губу, проклиная свою беззащитность перед этим первым в ее жизни мужчиной. Всего лишь полчаса назад ей казалось, что слияние тел приведет и к сближению душ. Но сейчас Эрнест казался ей еще более чужим, чем до свадьбы. Мейбл вдруг почувствовала себя такой слабой, такой ранимой, что достаточно, казалось, одного неловкого слова, чтобы сделать ее навек несчастной.
— Я очень сожалею о случившемся, но ни в чем не виню тебя. — Встав, Эрнест исчез в ванной, а когда вышел, на нем был синий халат, второй он держал в руках. — Надень, ты вся дрожишь. Не хватало еще простудиться в первую брачную ночь… Может, выпьешь немного шампанского? Хочешь клубники? Или икры?
Мейбл покачала головой, видя в каждом его слове издевку. Она молча накинула халат, сунула ноги в туфли и в таком виде застыла у кровати, не зная, что делать дальше, страдая от нелепой ситуации, в которой оказалась. А то, что стояло на серебряном подносе, лишь увеличивало ее раздражение — как роскошная декорация для наигранных чувств и пустых мечтаний.
— Скажи мне, почему ты так упорно добивался моего признания в том, что я переспала с Бертом? Как ты мог предположить — пусть на мгновение — что я самая обыкновенная… потаскуха?
— Ну, наверное, я и сам в этом отношении не подарок. — Эрнест пожал плечами и налил себе в бокал шампанского. — Но теперь я вижу, что был не прав. Но стоило ли платить за это такую цену, Мейбл?
— О чем ты? — в недоумении уставилась она на мужа.
— Ты ведь пожертвовала своей невинностью, добиваясь, чтобы справедливость восторжествовала, так? — Губы Эрнеста коснулись края бокала. — Мне только что пришло в голову: ты позволила мне то, чего не позволяла еще ни одному мужчине, с одной-единственной целью — отомстить!
— Отомстить? — эхом повторила Мейбл, побледнев как полотно.
— Отомстить за то, что я несправедливо судил о тебе. За боль, которую тебе доставил, душевную боль… Будешь отрицать?
Поскольку Мейбл потерянно молчала, он счел это подтверждением своей догадки и продолжил:
— Да, я заслужил это. Ты предпочитала отмалчиваться, хотя одного твоего слова было бы достаточно, чтобы убедить меня в твоей добропорядочности. Однако ты этого не сделала, продолжая притягивать меня к себе, как запретный плод. Ну что ж, поделом мне. Заслуженное, хотя и жесткое наказание!
— Господи, Эрнест, и ты считаешь это наказанием? — Мейбл в отчаянии принялась мерить шагами комнату, обхватив себя руками за плечи с такой силой, что почувствовала боль. — Но ведь предполагается, что наказание должно предостеречь человека от повторного совершения той же ошибки, разве не так? А ты… ты снова отказываешь мне в простом доверии. Вместо того чтобы как-то наладить наши сложные отношения, первое, что ты делаешь после того, как… как лишаешь меня девственности, — это обвиняешь в мести!.. Нет, Эрни, я не вижу выхода. Наши отношения очень скоро зайдут в тупик.
— Ну и что же я, по-твоему, должен делать? — Эрнест залпом допил шампанское и поставил бокал на столик.
Мейбл остановилась перед ним и посмотрела ему в глаза.
— Опять ты о себе! Ты хоть представляешь, каково мне после всего, что произошло?
— Мне тоже не по себе. Что-то между нами не так, Мейбл.
В комнате повисла напряженная тишина, которая, казалось, будет длиться вечно.
— Мне, наверное, понадобится собственная спальня, — деревянным голосом выдавила она, и ей почудилось, что эти слова были произнесены кем-то другим, чужим человеком, подчинившим себе ее сердце и разум и полностью изгнавшим из ее души теплоту и веру в любовь.
