Ванесса Мэттьюс - Любовь как ненависть
– Поэтому ты и решила посвятить себя только карьере? – спросил он. – Ты боялась превратиться в такое же жалкое существо?
– Да. Понимаешь, она просто не представляла, что можно жить как-то иначе. – Эмили вдруг захотелось рассказать Скотту все, что она так долго скрывала. – Мой отец родился в Праге, он был учителем. А она совсем простая женщина из маленького патриархального городишки Вотице, ты слыхал о таком? Да нет, откуда тебе о нем знать… Она вышла замуж в восемнадцать лет, закончив только школу. И всю жизнь смотрела на отца, как на высшее существо. Когда они приехали сюда, отец сумел устроиться на работу: он кое-как говорил по-английски. Конечно, это была жалкая работа, он чувствовал это и от унижения и безнадежности стал пить. – Эмили замолчала, переводя дыхание.
– А твоя мать терпела его пьяные выходки, – печально продолжил за нее Скотт.
– Терпела, – кивнула Эмили. – Ей даже в голову не приходило, что может быть иначе. Я выросла среди нищеты, грязи и пьяных скандалов. И уже в десять лет поклялась себе, что никогда и ни за что не буду жить так, как они.
Скотт молчал, обдумывая услышанное. Теперь ему многое стало понятно, кроме одного: почему желание вырваться из грязи и нищеты должно обязательно повлечь за собой обман и предательство?
– Ты разочарован? – спросила Эмили. В ее голосе Скотт уловил нотки вызова. – Прости, но я рассказала тебе истинную правду о своей семье. Ты же хотел это знать?
– Да, я хотел, – кивнул Грирсон. – И спасибо тебе за откровенность.
– Теперь ты понимаешь, почему для меня так много значит карьера?
– Думаешь, карьера защитит тебя от судьбы матери?
– Я думаю, что так оно и есть.
Скотт не знал, что на это ответить. Сказать, что брак с ним спас бы ее от родительской участи точно так же, как и карьера? Но для такой женщины, как Эмили, видимо, это не аргумент.
– А ты никогда не задумывалась, что, если бы ты не бросила меня тогда, твоя жизнь могла бы стать куда счастливее? – наконец проговорил он.
– Не думаю. – Эмили сейчас уже сама в это не верила, но продолжала убеждать саму себя.
– Извини за нескромный вопрос: кого ты считаешь самым важным мужчиной в твоей жизни?
– Честно?
– Конечно!
Эмили глубоко вдохнула:
– Тебя.
– Меня?!
– Да.
– Тогда почему ты покинула меня? – воскликнул Скотт. Он понимал теперь, что Эмили боялась стать копией своей матери.
– Сама не знаю, – призналась Эмили.
– Что-то не верится. Ты говорила, что я заставил тебя сомневаться в том, кто ты есть на самом деле.
– Я боялась, Скотт, – помолчав, добавила Эмили. – Боялась, что превращусь в твою бледную тень, как моя мать стала тенью моего отца. А карьера казалась мне спасением. Я думала, что тогда смогу по-настоящему уважать себя. Поэтому, выбирая между карьерой и тобой, я выбрала… то, что выбрала. Признаюсь, я поступила тогда с тобой непорядочно и это до сих пор мучает меня.
Скотт молчал. Он молчал о том, что двенадцать лет назад собирался сделать Эмили предложение. Он молчал о том, что и не думал просить ее стать домохозяйкой. Он молчал о глупых мечтах наивного мальчика, в которых талантливые журналисты Скотт и Эмили Грирсон работали вместе, а потом создавали свой журнал.
– Ты ждешь от меня еще чего-то? – спросила Эмили, чтобы прервать затянувшуюся паузу. – Но мне больше нечего сказать тебе.
Скотт не знал, что сказать. Если бы давным-давно он был откровеннее со своей возлюбленной, их жизнь пошла бы по совсем другому пути. Они бы не расстались, Эмили вышла бы за него замуж. Скорее всего, сейчас у них были бы дети. Но как найти подходящие слова, чтобы сказать об этом?..
Скотт молча притянул Эмили к себе. Ему не хотелось ничего говорить и ничего слышать от нее. Ему не хотелось даже думать. Он желал одного – быть с Эмили, ощущать ее всем своим телом.
– Пойдем назад, – шепнул он.
Она ничего не ответила, только сильно сжала его руку.
Когда они вернулись, Эмили, не дожидаясь, пока Скотт что-нибудь скажет, устало опустилась на кровать. Она внезапно почувствовала себя совершенно обессиленной. Сейчас ей хотелось одного: лечь и закрыть глаза.
– Это что такое? Решила, что на сегодня хватит? Нет, моя милая, и не надейся! – Голос Скотта был притворно-грозным.
Эмили поморщилась:
– Может, больше не надо? Я плохо себя чувствую.
Но вместо ответа Скотт попытался обнять ее. Она вывернулась и откатилась от него подальше, повернувшись спиной, так, чтобы он не видел ее глаз. Однако спустя пару секунд Эмили почувствовала, как пальцы Скотта поглаживают ее бок, потом спускаются все ниже, к ягодицам. Она невольно задрожала от предчувствия. Усталость и угрызения совести за чрезмерную откровенность со Скоттом – все в один момент куда-то ушло. Скотт обнял ее сзади и прижал к себе. Эмили чувствовала его дыхание на своей щеке. Руки мужчины сжали ее груди, ее соски напряглись и затвердели.
По телу Эмили пробегала дрожь, пока Скотт играл с ее сосками. Губами он ласкал ее шею. Ее тело остро реагировало на ласку.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Эмили чувствовала себя пленницей своего желания, пленницей этого человека. В последний раз она попыталась вырваться, но не смогла.
Скотт прошептал ей прямо в ухо:
– Ты моя.
Ее душа трепетала от этих слов. Но Эмили старалась думать, что это всего лишь физическое желание.
– Скотт, – произнесла она.
– Что, киска? – Его голова лежала у нее на плече, пальцами левой руки он продолжал ласкать ее сосок.
– Я… – Эмили сейчас не могла ни думать, ни говорить. Она хотела только одного в предчувствии второго оргазма. Она потеряла представление о времени и реальности. Только бы это продолжалось, только бы продлить волшебное ощущение единства их тел.
Глава 13
В воскресенье вечером сказке пришел конец. Скотт отвез Эмили домой. Всю дорогу до ее лондонской квартиры оба мрачно молчали. Мысль о том, что ему придется сейчас покинуть ее и вернуться в свой одинокий дом, лежала тяжестью на душе у Скотта – Не хочешь зайти на чашечку кофе? – спросила Эмили.
Они стояли возле ее квартиры. Кроме них, на площадке никого не было. Скотту захотелось втолкнуть Эмили в прихожую, прислонить ее там к стене и в последний раз взять ее. Последний раз. Неужели и вправду последний… Скотту казалось, что и Эмили тоже не хочет, чтобы все на этом закончилось.
Скотт чуть было не сказал «да», но ни к чему было оттягивать неизбежное расставание.
– Лучше не надо, – ответил он.
Эмили пожала плечами, отперла дверь и вошла внутрь; Скотт остался стоять, где стоял, хотя искушение плюнуть на все трезвые доводы рассудка было очень велико. Черт, ну почему он стал таким занудой? Но Скотт прекрасно понимал, что только рассудок способен удержать его от нового любовного наваждения.
