Роберт Натан - Портрет Дженни
Ветер все крепчал, и я стал опасаться, выдержит ли парус. Видимо, и Арне тревожило то же самое.
— Может, взять риф? — спросил он.
Я кивнул, и Арне принялся за дело. Но прошло немало времени, прежде чем ему удалось немного уменьшить площадь паруса. Однако бешеный напор ветра свел на нет его усилия: скорость шлюпки ничуть не убавилась. Я попытался сместить курс ближе к берегу — прибрежные холмы в какой-то мере ослабили бы воздушный напор, — но мне это не удалось. Пальцы мои дрожали, я чувствовал, как слабеют руки.
— Поскорей бы выбраться отсюда, — пробормотал заметно побледневший Арне.
Волны вздымались все круче. Я всем телом навалился на румпель — иначе было не удержать курс.
— Гляди! — Сидевший ко мне боком Арне показал назад.
Я оглянулся. Там, на юге, горизонт исчез — все застлало непроглядной серо-желтой пеленой. В первый момент я подумал, что это дождь. Нет, даже самый сильный ливень выглядел бы иначе — это было что-то похуже…
— Слава Богу, нас там уже нет! — вырвалось у меня.
Руки ломило от напряжения, я боялся, что не выдержу и сделал знак Арне сменить меня за рулем. Он тут же занял мое место на корме, а я, чтобы передохнуть, стал вычерпывать воду, которой набралось уже порядочно. Когда я наклонялся, волны казались вдвое огромней. Вал за валом ударял в корму, окатывая нас фонтаном брызг, шлюпку подбрасывало. На какой-то миг она зависала на пенном гребне — и рушилась в водяную бездну, грозя вот-вот перевернуться. А ветер ревел так, что объясняться приходилось лишь жестами, или орать в самое ухо.
И все-таки нас мчало к цели. И когда вдали показалось Труро, мы сумели повернуть чуть восточней — туда, где должно было быть устье Пэмит. В разгуле волн, затопивших прибрежную низину, само устье невозможно было разглядеть, однако у нас был ориентир — железнодорожный мост. Но когда до берега оставалось ярдов двести, случилось то, чего мы больше всего боялись: порвало парус. И наверно, с нами было бы все кончено, если б разорванные края полотнища не зацепились за ванты. Эти поймавшие ветер останки паруса вместе с приливными валами и повлекли нас дальше. В ревущих бурунах, в белой ярости пены захлестываемую волнами шлюпку, как щепку, внесло в разлившуюся, запертую нашествием моря реку и вышвырнуло на песок в сотне ярдов от берега.
Арне первым выскочил на сушу и стал отцеплять разорванный парус, но шквальный ветер тут же вырвал его и унес за реку. Кое-как приходя в себя, мы бросили якорь и нагребли на него кучку песка, хотя и понимали, что это вряд ли поможет: шестифутовые валы, будто табуны диких коней, накатывались через устье, грозя смести все на своем пути.
— Дело худо, — сказал я Арне. — Похоже, ее все равно утащит к мосту. Хорошо еще, если сломает только мачту…
Но что мы могли поделать, промокшие и измотанные? Только одно: побрести восвояси.
Поднявшись по песчаному откосу, мы неверными шагами вышли на дорогу и наткнулись на Билла Уотингтона, стоявшего у своего «форда». Оказывается, он видел нашу «швартовку» и ждал, когда мы появимся.
— Ну, слава Богу, выкарабкались, — проговорил он, стискивая наши ладони своей крепкой рыбацкой дланью.
— Ты уж извини за шлюпку, — виновато улыбнулся я, чувствуя, как дрожат ноги. — Знать бы, что такой шторм…
— Какой, к черту, шторм. — Билл помотал головой. — Это, парни, ураган.
Глава восемнадцатая
Билл рассказал нам, что штормовое предупреждение появилось на Хайлендском маяке еще рано утром, но никто не думал, что разразится такое. И было ясно, что это только начало.
Втроем мы спустились к шлюпке и, как могли, закрепили якорь, вкопав его поглубже в песок. А затем вернулись на дорогу, и Билл подбросил нас до дому. Ветер бил по бортам машины шрапнелью песка, и ехали мы с черепашьей скоростью, а пару раз яростные порывы едва не столкнули «форд» под откос. Наконец мы вылезли у дверей своей обители, а Билл поехал обратно. Его дом стоял за мостом, на том берегу, недалеко от реки, и вода подступала к нему все ближе.
Только тут, на береговой круче, мы смогли оценить всю силу урагана. Там, в бушующем море, в самой утробе стихии, нам, поглощенным одной целью — выжить, было не до осмысления. И лишь теперь, с высоты нам открылась подлинная картина бедствия.
Этому ветру не подходило слово «дул» — то была осатанелая лавина плотного, словно спрессованного воздуха, она низвергалась с неведомых небесных круч, сбивая с ног, вздымая тучи песка, в три погибели сгибая сосны. Во всем этом было что-то потустороннее, будто некие неземные силы в черной злобе обрушились на мир. Еще ни разу в жизни не слышал я такого ревущего гула — казалось, он возвещает о приближении чего-то еще более чудовищного. Не той ли зловещей серо-желтой пелены, что медленно и неотвратимо надвигалась с юга?
Но то было еще вдали, а вспухавшая на глазах взбаламученная река — прямо под нами. И невольно думалось, сколько может натворить эта затопившая всю долину бурая вспененная вода. Еще слава Богу, что до нас ей не добраться.
— Хорошо, что мы здесь, — прокричал я в ухо Арне. Хотя стена частично заслоняла нас от ветра, рев его заглушал все звуки.
— Если дом устоит, — благоразумно уточнил Арне. И указал рукой вниз: — Гляди, что к нам летит.
Это была ветка белой акации. Лежавшая у самой воды, она вдруг воспарила вверх по склону. Но до нас не долетела: порыв ветра унес ее с глаз.
Оба мы продрогли и решили зайти в дом. На маленькой веранде валялась коробка с разбитыми, растекшимися яйцами — теми, что бакалейщик завез в наше отсутствие. Надо было затереть, пока не присохло, но я махнул рукой. Едва мы отперли дверь, ветер буквально втолкнул нас в дом. И нам обоим пришлось изо всех сил приналечь, чтобы затворить дверь изнутри.
В доме было холодно, и, переодевшись в сухое, мы затопили камин. Но теплей от этого не стало: ветер врывался во все щели.
— Что ж, давай согреемся изнутри. — Я достал из шкафа бутылку виски.
Мы выпили и немного поели. Аппетита не было, хотя со вчерашнего вечера мы не проглотили ни крошки. Ураган за стеной ревел все неистовей. Дом то и дело вздрагивал, дребезжали стекла, и порой казалось, что дряхлое строение вот-вот рассыплется, как карточный домик. Мне вдруг вспомнилось, что в такие бури рекомендуется опускать жалюзи, — но, увы, их не было в нашей обители.
— Представляю, что сейчас творится в Провинстауне, — проговорил Арне.
— По крайней мере, стены там покрепче, чем у нас с тобой, — заметил я.
— Зато море с трех сторон, — мрачно напомнил Арне.
И снова мы молчали, слушая завывания ветра. В конце концов нам надоело сидеть взаперти, да это было и небезопасно, и мы решили выйти. Но тут за окном хлынул ливень — целые водопады, опрокинувшиеся с неба. В какие-то минуты целая лужа растеклась у двери, и нам пришлось поработать тряпками, чтоб уберечься от потопа. Слава Богу, это длилось недолго, стена дождя ушла к заливу, и мы смогли выбраться из дому.
