Инид Джохансон - Важное решение
Но хуже всего было то, что она сама уже начала всерьез о нем думать. Он уже был ей очень дорог, а его присутствие в ее жизни играло для нее важную роль. Но самое ужасное, что она испытывала все эти чувства, думая, что он женат!
Мысль об этом была просто невыносима, да и вся ситуация была немыслимой. Патриция ничем не могла оправдать собственного безумия, кроме того, что у нее вдруг взыграли гормоны, физическое влечение вытеснило из головы остатки разума, а ее саму поставило на грань безумия!
У него-то, разумеется, голова была трезвой. А вот она, если дальше будет раздумывать над тем, что же все-таки произошло, точно скоро рехнется.
— Если ты сможешь сама уложить свои вещи, я займусь всем остальным, — холодно заявил Шелл, притормозив у коттеджа.
В ответ девушка повернула голову, и ее взгляд остановился на его сурово сжатых губах.
Единственным способом выяснить, почему так резко изменилось его отношение к ней, было спросить об этом напрямую. Патриция облизнула пересохшие губы, надеясь, что голос ее не подведет, и увидела, как потемнели его серебристо-серые глаза, а уголки губ презрительно опустились.
Шелл подчеркнуто насмешливо произнес:
— Ты что, ходить разучилась? У меня тут дела...
— Да пошел ты к черту!
Пат выпрыгнула из машины и направилась по дорожке к дому. После этой довольно глупой и откровенно детской выходки девушке стало намного легче. Все сентиментальные сожаления об этом потрясающе сексуальном мужчине, неотразимом, как прохладный ручей в жаркий полдень, манившим ее к себе, мужчине, в которого она чуть не влюбилась, отступили куда-то на второй план. Слезливые переживания вмиг сменились доброй старой яростью.
В мгновение ока Патриция побросала свои вещи в сумку и сдернула белье со своей кровати и с колыбельки Мэри. Как этот мерзавец Шелл собирался его стирать, она не имела ни малейшего понятия и уж точно не станет его об этом спрашивать, — как же, держи карман шире!
Однако, запихивая в сумку вместе с остальными детскими игрушками плюшевого зайца, девушка ощутила, как на глаза навернулись слезы, и снова почувствовала себя беспомощной дурой.
Патриция знала, что, хоть Мэри и была отпрыском ненавистного Шелла, плотью от плоти его, она будет ужасно скучать по малютке. Златокудрая кроха навеки покорила сердце своей неумелой няньки.
Злясь на себя за то, что в очередной раз поддалась ненужной слабости, Патриция отволокла сумки в крошечный коридор и бросила их там, — пусть Шелл сам их вытаскивает. Авось споткнется и шлепнется хорошенько, — поделом ему будет! Затем девушка вышла в сад и стала дожидаться, пока он покончит со своими делами и будет готов к отъезду.
Обратный путь оказался сплошным кошмаром. Мэри устала и раскапризничалась, ей было жарко и скучно. Пат изо всех сил старалась как-то отвлечь малышку, но без особого успеха. Шелл хранил упорное молчание. На подъезде к Бостону движение стало просто невыносимым, раскаленное послеполуденное солнце жгло немилосердно, и в машине было просто нечем дышать.
Стоя перед отелем, где остановились Шелл с Мэри, и изнывая от жары и духоты, Пат отчаянно затосковала по загородной тишине и чистому воздуху. Ей вдруг страшно захотелось вернуться назад, в Конкордские ключи.
С тяжелым вздохом девушка взяла Мэри на руки и ласково отвела мягкие белокурые локоны с вспотевшего лобика. Сейчас Пат была готова отдать все на свете, чтобы повернуть время вспять, вернуться к той минуте, когда Шелл держал ее в объятиях и шептал слова любви. Ради этого она бы отдала все что угодно.
Это внезапное озарение принесло девушке мало радости. Еще бы — ведь это означало, что она готова совершить немыслимое: влюбиться в него. Теперь, когда выяснилось, что Шелл свободен, Пат могла влюбляться сколько душе угодно. Ведь единственное, что ее останавливало прежде, — это мысль о том, что где-то у него все же есть жена.
Хватит, обругала себя Патриция. Этот дьявольски изворотливый мерзавец все равно лгал, и она это точно знала. Так что, влюбляйся — не влюбляйся, все равно конец был бы один.
— Ну, вот и все, Мэри, детка! — Выдавив улыбку, Пат сглотнула комок, застрявший в горле. — Давай-ка я отнесу тебя наверх и отправлю в ванну немного освежиться. Как тебе эта мысль?
Шелл выдал ей ключи от номера, велел отнести девочку и ждать его возвращения, а сам отправился ставить машину на стоянку. Пат легонько пощекотала пальцем толстенький животик малышки и была вознаграждена радостным воркованием, создававшим замечательный контраст с капризным писком, который ей пришлось слушать всю дорогу до города. Так, воркуя и хихикая, они поднялись по лестнице.
Пат не хотелось сейчас думать о том, как ей будет не хватать этого мужчины и его прелестного ребенка. Пора сосредоточиться на своей собственной жизни — спокойной, мирной и абсолютно нормальной, жизни, где не будет Шелла, вскружившего ей голову и творившего с ней что-то невероятное, не будет загадок, над которыми она ломала голову так, что уже начала сомневаться в здравии собственного рассудка...
Но прежде чем уйти, она все же скажет ему, зачем нанялась на эту работу и сообщит, как подействовало на Дану то, как он с ней обошелся. Однако скажет об этом скорее с сожалением, нежели с гневом. У девушки уже пропало желание отхлестать его как следует, хотя бы словесно.
Ведь помимо того, что Шелл был самым красивым, самым желанным, самым обаятельным мужчиной, какого ей когда-либо доводилось встречать, было в нем кое-что еще, неумолимо притягивавшее к себе девушку: какая-то внутренняя доброта, душевная чуткость, отсутствие этакого наглого мужского превосходства, раздражавшего Патрицию во многих преуспевающих мужчинах, заставляя втайне презирать их.
Не считая его необъяснимой реакции на упоминание о жене и присущего всем мужчинам свойства говорить девушке то, что она хочет услышать, в остальном Шелл Грэммер вел себя безупречно.
Трудно представить, чтобы он намеренно нанес кому-то душевную травму. Возможно, он просто не понимал, насколько сильно влюбилась в него Дана. А может быть, — и это, кстати, было более вероятно, — Дана просто раздула эту историю до невероятных размеров. Она была склонна все излишне драматизировать.
Открыв дверь апартаментов Шелла, Пат услышала настойчивый телефонный звонок. Присев на диван, девушка усадила Мэри на колени и сняла трубку.
— Бабуля? — Крылатые брови Патриции тревожно сошлись на переносице. — Что-нибудь случилось?
— Еще как случилось! — ответствовала старая дама. — Иначе с какой стати я стала бы звонить. Я с утра тебя разыскиваю. Эта женщина, что работает на тебя, почему-то дала мне номер Грэммера, хотя совершенно непонятно... Впрочем, это сейчас неважно. Ты должна немедленно приехать. Твоя мать попала в аварию. Машина восстановлению не подлежит, а сама она в интенсивной терапии. Больнице «Санта Моника». Прогноз очень неутешительный, так что приезжай сейчас же.
