Алисон Робертс - Пойманная мечта
Щеки Беллы покраснели, но не только от удовольствия. Или даже от желания. Это случилось из-за чувства вины, потому что она понимала, что откладывает неизбежное признание не только из-за леди Дороти и не из-за последней ночи с Оливером.
Она хотела этого.
Она хотела, чтобы Оливер увидел ее такой красивой. Одетой к свадьбе.
Во время произнесения клятв ей хотелось закрыть глаза и представить себя на месте Кейт. И Оливера на месте Коннора.
Слова были очень просты: сердечные заверения в любви и обещания хранить ее до конца своих дней.
Гости стояли достаточно близко, чтобы услышать все и увидеть нежный поцелуй. И никто не пропустил то, как Кейт взяла руки Коннора в свои и положила их на свой живот, когда они стали мужем и женой.
Ведущая праздника, женщина средних лет по имени Сара, загадочно улыбнулась.
— Коннор и Кейт отмечают свою любовь не только тем, что они поженились сегодня, — сообщила она гостям. — Они хотели бы поделиться с вами радостью. Они ждут своего первого ребенка. Сегодня они стали не просто мужем и женой. Они стали семьей.
Гости удивленно зашептались. Белла стояла достаточно близко, чтобы услышать радостное восклицание леди Дороти:
— Ах, Оливер, разве это не чудесно?! Малыш. Как замечательно!
Кейт и Коннор улыбались друг другу так, будто другого мира для них не существовало. Сара немного повысила голос:
— Пожалуйста, наслаждайтесь праздником на пляже Пиха, пока мы делаем фотографии. Кейт и Коннор скоро присоединятся к вам в шатре для пикника.
Гости постепенно разбрелись. Кто-то болтал со знакомыми, некоторые направились к шатру. Остальные наблюдали за работой фотографа, делавшим снимки Кейт и Беллы.
— А теперь только молодожены, — сказал он. — Я хочу снять невесту и жениха возле воды.
Краем глаза Белла заметила, как ее младшие братья тащат родителей к столу. Она наблюдала, как они смеются и пихаются, и ей казалось, что она сама находится на другой планете. Они не представляли, что она уже разрушила свои мечты о захватывающем приключении, счастливом замужестве, крепкой семье.
С согласия Кейт Белла не стала ничего рассказывать родителям. Конечно, они поддержат ее, но новость станет для них шоком, и потребуется время, чтобы ее осознать. Белла не хотела портить этот волшебный день для Кейт. Да и Доусоны могли бы заподозрить, что что-то происходит, хоть и не узнали бы о ребенке.
Белла бы с радостью выпила бокал шампанского, но не могла, и только двое знали почему. Ее мучил страх — вдруг кто-нибудь предложит ей выпить, а она откажется, и все сразу догадаются?
Она почти слышала, как одна из ее сестер смеется и говорит:
— Боже мой, Белла, это не похоже на тебя. Ты же не беременна?
А что, если Оливер будет рядом?
Господи… Как она переживет следующие несколько часов?
Фотограф увел Кейт и Коннора, и Кейт осталась одна. Она видела, как Оливер что-то говорит своей матери. Как долго они собираются быть здесь? Достаточно долго, чтобы ей пришлось представить их своим родителям? Ее мама говорила, что очень хочет познакомиться с загадочной начальницей дочери.
Белла заметила, что Оливер направляется в ее сторону, и почувствовала нарастающее напряжение. Леди Дороти сидела на стуле, глядя в сторону моря, наверное, наблюдала за тем, как фотографируют Кейт и Коннора.
Белла в панике отвернулась и увидела, как счастливая пара гуляет возле кромки воды, держась за руки. Они склонили голову друг к другу, а фотограф следовал за ними, ловя нужные моменты.
Это были очень настоящие моменты.
А Белла жила в своей лжи. Она решительно пыталась оставаться внутри своего пузыря фантазии, но Кейт была права. Чем дольше она откладывала, тем труднее становилось. И она сделала еще хуже, позволив себе провести больше времени с Оливером. Снова лгать ему, пусть просто умалчивая.
Белла ненавидела себя. Она заслуживала темного будущего. Ей казалось, что она в любой момент может взорваться.
А Оливер просто улыбался ей.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
— Спасибо. — Она с трудом могла говорить.
— Хотя они долго не продержатся, — заметил Оливер, коснувшись одного из маленьких цветков, вплетенных в ее волосы. Один из них выпал. Неужели Оливер собирался его поправить?
Боже…
Оливер осторожно коснулся ее. Она наслаждалась его теплом, с трудом сдерживаясь, чтобы не наклониться и не прижаться щекой к его ладони. А он был все ближе… Так близко, что Белла чувствовала его дыхание на своем лице. В его взгляде читалось напряжение — она поняла это еще до того, как посмотрела на него.
— Ты такая красивая, Белла, — мягко произнес Оливер. — Я хочу поцеловать тебя.
Во рту у Беллы пересохло.
— Нет, не хочешь.
Из-за отчаяния ее голос прозвучал хрипло.
Глаза Оливера расширились, как будто она дала ему пощечину, но он не отстранился. Он только слегка отклонил голову. Его губы были достаточно близко… Достаточно близко для поцелуя.
— Твоя мама здесь, — заикаясь, проговорила она. — И половина сотрудников больницы. Это… это неприемлемо, помнишь?
— Думаю, мне плевать, — прошептал Оливер. — Я по-прежнему хочу поцеловать тебя.
Боже, даже в ее фантазиях он не вел себя подобным образом. Она не смела на такое надеяться, даже несмотря на то, что приложила много усилий, чтобы выглядеть особенно красиво сегодня.
Белла не могла этого допустить. Наваждение пройдет, и Оливер смутится перед столькими коллегами. Все и так слишком запуталось. Белла больше не могла жить во лжи.
— Это неприемлемо, — с отчаянием повторила она. — Безответственно.
— Я так не считаю, — ответил Оливер. — Я еще никогда не видел, чтобы кто-то так ответственно относился к своей работе, как ты в последние несколько недель. Моя мама считает тебя ангелом. Она обожает тебя.
— Она не знает, насколько я безответственна.
Белла чувствовала, как кровь отливает от лица.
Она знала, что должна сделать.
— Я солгала тебе, Оливер.
— Прости?
Теперь он сделал шаг назад и удивленно посмотрел на нее:
— О чем ты говоришь, Белла?
— Я солгала тебе о том, что принимаю таблетки.
Оливер замер.
— Ну, я не совсем солгала… Я не поправила тебя, когда ты сделал ошибочное предположение, хотя должна была.
Белла понимала, что тараторит, но не могла смотреть на то, как он стоит, не шевелясь, словно каменная статуя. Из его взгляда исчезла теплота. Теперь в нем не было восхищения или желания. Он холодно смотрел на нее. Почти свирепо.
— Что ты пытаешься мне сказать, Белла?
Сейчас или никогда. Ее голос упал до сдавленного шепота.
