Роузмери Гибсон - Рождественская сказка
Бет остро ощутила наступившую тишину и осторожно посмотрела на Джеймса.
Отводя взгляд от его полных сострадания глаз, она поняла, что он догадывается о многом, о чем она умолчала.
Последнее, чего она ждала от него или от кого-либо еще, это жалость.
— Почему ты не сказала мне об этом раньше? — спокойно спросил он, трогаясь с места.
Бет пожала плечами. Она не говорила об этом никому. Частично из-за гордости, частично из-за того, что не хотела ставить своих друзей в трудную ситуацию — чувствовать себя обязанными пригласить ее праздновать Рождество с их семьями. Кроме того, еще пять дней назад она и сама не знала, что так сложатся обстоятельства.
Первоначальная боль от письма тети сменилась грустью. Как далеки они друг от друга! Бет была достаточно честна с собой, чтобы признать в этом и свою вину. Она внезапно решила, что в следующем году обязательно поедет проведать тетю Мэри. Или, может быть, убедит ее приехать в Лондон на выходные…
— Так мы с Тимми не отделаемся от тебя и на Рождество? — Дразнящий голос Джеймса пробился сквозь ее мысли.
— Не-ет… отделаетесь.
Бет не собиралась проводить с ним Рождество, не хотела его жалости и снисхождения.
— Так что ты намерена делать?
— Я еще не решила, — беззаботно ответила Бет, подразумевая, что хотела бы иметь свободу выбора.
Но Джеймс не сделал попытки продолжить разговор. И вместо облегчения Бет почувствовала разочарование. Ведь она была готова дать себя уговорить!
Как Джеймс собирался провести эти два дня? Ведь он обычно встречал Рождество со своей семьей, но в этом году его родителей и двух старших сестер не было в стране.
Бет кинула быстрый взгляд на мужчину, сидящего рядом, и ее сердце сжалось. К черту глупую нелепую гордость! Больше всего она хотела бы проснуться рождественским утром и увидеть Тимми и Джеймса. Это было бы лучшей рождественской сказкой. Увы! Сказка рано или поздно заканчивается. Она закусила губу.
— Джеймс?..
— Ммм?
Смелость тотчас покинула ее.
— Идет снег, — весело сказала она, когда он повернул налево и по гладкой дороге подъехал к свободному месту на стоянке.
Он точно знал, что она попыталась ему сказать, и знал, что она передумала.
— Спасибо, — проговорила холодно Бет, когда через несколько секунд Джеймс открыл дверцу машины.
— Идет снег. — Джеймс посмотрел на крыши зданий на другой стороне улицы и улыбнулся, наклонившись к Бет.
Бет улыбнулась ему в ответ, и все забылось.
— Не припомню, когда в последний раз на Рождество шел снег. — Джеймс будет с нею весь вечер, и Бет хотела наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с ним. — И это не намек, — добавила она с нарочитой строгостью.
— Сложный ты человек, Бет Синклер, — заметил он и наклонился, чтобы закрыть машину.
Джеймс был предупредительно вежлив, сопровождая ее по дороге в ресторан.
— Добрый вечер, мистер Феннер! — Метрдотель прервал разговор с безупречно одетым официантом и подошел поприветствовать их.
— Добрый вечер, Марк, — просто ответил Джеймс, обменявшись улыбками с молодой женщиной, которая появилась ниоткуда и быстро унесла пальто Бет в гардероб.
Так, Джеймс, очевидно, здесь частый посетитель, решила Бет, стараясь не думать, с кем он был здесь раньше. Она посмотрела на подсвечники, на узорчатые скатерти на столах, большинство из которых были заняты парами. Нет, только то, что происходило сегодня вечером, имело значение!
— Остальные гости уже прибыли, — доложил метрдотель, повернувшись, чтобы провести их к столику.
Бет онемела, почувствовав легкое прикосновение Джеймса к своему локтю.
— Какие гости?
— Сегодня день рождения моей бабушки, — ответил он вежливо.
Что?! Ее взгляд метнулся к лицу Джеймса.
— Ты хочешь сказать, что это семейное торжество?
Бет почувствовала, как его рука сжала ее запястье, словно Джеймс боялся, что она может повернуться и убежать.
— Почему ты не сказал мне? — выпалила Бет.
— Потому, что ты, вероятно, не пошла бы, — ответил он спокойно.
— Я бы предпочла иметь выбор, — съязвила она.
Как он посмел сделать это без всякого предупреждения? В глазах Бет появился страх, когда она увидела группу совершенно незнакомых ей людей, собравшихся вокруг овального стола. Она кое-как сумела взять себя в руки, чтобы провести вечер наедине с Джеймсом, но его семья…
Холеная женщина, сидящая в центре стола, около видного седовласого мужчины, который учтиво поднялся, когда они подошли, выглядела удивительно моложаво. Прервав слова приветствий, Джеймс наклонился поцеловать ее.
— С днем рождения, — проговорил он и, выпрямившись, представил Бет.
Когда Бет пожимала протянутую ей руку, она ощутила, что выцветшие, но все еще проницательные глаза, которые сверкнули, когда Джеймс назвал ее имя, теперь оценивающе осматривают ее. Без сомнения, бабушка была поражена появлением секретарши внука на праздновании своего дня рождения не меньше, чем сама Бет. Та чувствовала себя незваным гостем. Как мог Джеймс поставить ее в такое глупое положение?
Боясь, что может в любой момент взорваться, Бет старательно избегала смотреть на него, пока он продолжал представлять сидящих. Безымянные образы обретали индивидуальность.
У дедушки Джеймса глаза были теплыми и смеющимися. Выразительные подвижные лица близняшек, Бэки и Рут, отличавшихся друг от друга только длиной темных волос, были абсолютно одинаковы. У Анны — она была немного полнее своих младших сестер — глаза были такими же яркими, как и у Джеймса. Анна сидела рядом со своим мужем, очень приятным мужчиной.
Официант отодвинул для нее стул напротив Джеймса, и она села между его дедушкой и Рут. Вероятно, он заранее позвонил в ресторан и сделал дополнительные распоряжения, так что все обошлось без затруднений для официанта.
— Ты хочешь чего-нибудь выпить, Бет? — спросил Джеймс.
Тройное бренди, и залпом!
— Минеральную воду, пожалуйста, — ответила Бет, все еще не поднимая на него глаз. — Спасибо, — промямлила она, когда официант подал ей меню.
— Я умираю от голода, — объявила Рут и с шаловливой усмешкой мягко добавила: — Вы с Джеймсом только что поссорились? У тебя такой вид, будто ты хочешь удушить его прямо здесь!
Пораженная откровенностью девушки, Бет не успела ничего ответить, так как Рут продолжила, ничуть не смущаясь:
— Бывали случаи, когда я мечтала о том же самом!
Ее слова были опровергнуты любящим взглядом, который она кинула на брата, беседующего с бабушкой и дедушкой.
— Когда Бэки и мне было тринадцать-четырнадцать лет, мама иногда сопровождала папу на гастролях с оркестром, оставляя нас на нежное попечение старшего брата. — Ее лицо выразило поддельный ужас. — Это было похоже на жизнь с тюремным надзирателем!
