Кэтрин Росс - Несколько дней в Каннах
Платье, купленное Марком, осталось одиноко лежать на кровати. Девушка повернулась к Марку, их глаза встретились. Сердце болезненно сжалось. Ее тело помнило его ласки, в голове звучали все сказанные им ласковые слова. Как ужасно, что все это с самого начала было ложью.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, Либби, не хочу, чтобы вот так…
— Охотно вам верю. Конечно, гораздо целесообразнее и безопаснее держать меня здесь взаперти. По крайней мере, я не смогу наболтать глупостей прессе! — Девушка тряхнула головой, и грива ее волос разметалась по плечам.
Стараясь не смотреть на Марка, она решительно закинула свою сумку на плечо и направилась к двери. Заметив, что он закрывает выход своим телом, потребовала:
— Отойдите, мистер Клейтон, с дороги, не мешайте мне выйти!
Было видно, что Марк колеблется, не зная, как лучше поступить.
— Либби, этот дом находится далеко от города, здесь не ходит никакой общественный транспорт. Ты просто не пройдешь столько миль пешком.
— Я прошу вас освободить мне проход. — Ей на минуту показалось, что он так и сделает, но девушка ошиблась, он не собирался позволить ей пройти.
— Куда ты все же направляешься? — Голос мужчины был лишен каких-либо эмоций.
— Это абсолютно не ваше дело, — злобно огрызнулась Либби и позвала Марион.
— Да, мадемуазель, — отозвалась та быстро, поднявшись в спальню.
— Марион, закажите мне, пожалуйста, по телефону такси.
— Увы, это не получится, — сообщила домоправительница. — Линия занята. — При этом она нерешительно посмотрела на Марка.
— Тогда пусть меня отвезет ваш муж, — потребовала девушка.
Марион опять глянула на хозяина, пытаясь понять его реакцию.
— Сделайте так, как просит Либби, Марион, — отсутствующим тоном сказал Марк. Потом обратился к девушке: — Вас довезут туда, куда вы прикажете. А может быть, ты все-таки одумаешься и мы завтра утром обсудим все проблемы?
Либби не сочла нужным ответить ему. Она молча спустилась вниз, и через пару минут длинный черный лимузин выскользнул за ворота виллы.
ГЛАВА ОДИННАДЦАЯ
Когда машина проезжала вдоль залива, Либби заметила, что надвигается шторм. Но ей сейчас было не до капризов погоды. Она вспоминала фразу за фразой, свои и Марка, прозвучавшие в их последнем разговоре. Удивительно, что он был совершенно спокоен и даже бесстрастен, а она нервничала и кипятилась, за что, кстати, корила сейчас себя.
Ну, надо же быть такой дурой, чтобы думать о возможности любви с таким бесчувственным чурбаном, как этот бизнесмен, пыталась успокоить себя Либби. Но где-то в самом далеком тайнике ее мозга она ощущала, что несмотря ни на что он ей не был безразличен, да еще как! Раздались первые удары грома, гроза была уже где-то рядом. Автомобиль ехал по главному бульвару города. Теперь с угрожающей частотой не только гремел гром, но и сверкали молнии. В их неверном свете возникали и тут же растворялись в темноте очертания зданий. Либби не хотелось возвращаться в так поспешно покинутую ею гостиницу. Неожиданно она вспомнила фотографию, на которой был изображен ее отец на фоне большого отеля. И вспомнила, что это был «Карлтон», мимо которого они сейчас как раз и проезжали.
— Притормозите, пожалуйста, перед входом в гостиницу, — попросила девушка Жака. Тот собирался ехать в «Розетт».
— Конечно, мадемуазель, — покладисто согласился водитель.
— И, если можете, подождите меня, я ненадолго.
— Нет проблем!
Либби прошла через автоматически открывшуюся дверь и направилась через холл к стойке администратора, около которой стояло несколько только прибывших гостей. Ее внимание привлекла красивая молодая женщина в дорогом брючном костюме черного цвета. Ее внешность отлично гармонировала с роскошью окружающей обстановки. Освободившийся служащий обратился к Либби:
— Чем могу помочь, мадемуазель?
— Мне надо узнать, остановился ли у вас мистер Карл Квинтон.
Юноша, улыбнувшись, покачал головой:
— Увы, сведений такого рода мы не сообщаем, это конфиденциальная информация.
Либби понимающе кивнула.
— А если я оставлю ему записку, вы сможете передать ее, если он поинтересуется почтой на свое имя?
— Без сомнения, если он сам спросит.
Девушка вежливо поблагодарила, а тот передал ей бумагу с гербом отеля. Перед тем как написать записку, Либби внимательно посмотрела на гостью в дорогом костюме. Теперь она узнала ее. Это была Джулия Хайнес. У нее была прекрасная фигура и шикарные светлые волосы.
Пока Либби решала, не подойти ли к звезде, чтобы попросить ее помочь увидеть отца, из лифта вышла толпа людей. С восторженными восклицаниями они окружили Джулию, и Либби ее уже не видела. Потом откуда-то появился красивый, хотя и не очень молодой джентльмен, который по-хозяйски обнял красавицу, оттеснив других.
Сердце Либби оборвалось. Это был Карл Шеридан, ее отец. Что-то поразило девушку, какое-то несоответствие его внешности и выражения лица и глаз. Мужчина безразлично скользнул по девушке взглядом, и это стало для нее буквально шоком.
Не узнал или не захотел узнать? — пыталась понять Либби. Наверное, все-таки узнал, но не подал виду. Этого ей было достаточно, чтобы понять бессмысленность дальнейших попыток вернуть прошлое.
Девушка быстрым шагом направилась к выходу. Оказавшись на сиденье автомобиля под защитой затемненных стекол, она почувствовала себя увереннее.
— Куда теперь, мадемуазель? — вернул ее к действительности голос водителя.
— Жак, вы можете отвезти меня в аэропорт?
— Конечно.
Пока лимузин бесшумно скользил по шоссе, Либби кляла себя за эту авантюру. Не надо ей было приезжать сюда, ведь все окончилось так позорно! Как захотелось ей сейчас чуда — по мановению волшебной палочки оказаться в своей лондонской квартирке и забыть все и навсегда.
Оказалось, что свободное место есть только на самолете, улетающем в два часа ночи. Сейчас было только девять тридцать. Но другого выхода у нее не осталось, и Либби протянула в окошко кассы свою кредитную карточку, чтобы ей выдали билет. Регистрацию пассажиров начнут только через пару часов, подумала девушка, как долго еще ждать!
В маленьком кафе она заказала минеральной воды и стала осмысливать события последних дней. Больше всех она обвиняла себя. Прежде чем делать что-то, надо хорошенько продумать все последствия. Либби пыталась быть объективной в отношении Марка. Но о нем она все равно не могла думать равнодушно, потому что почти физически ощущала силу и ласковость его рук, нежность губ, музыку голоса.
