Мелани Милберн - Забытый брак
— Бедная моя малышка. — Хавьер приложил мокрое полотенце к шее Эмелии под волосами. — Ты действительно заболела.
Эмелия потянулась за зубной щеткой, как будто чистые зубы могли вернуть ей часть утраченного достоинства. Она не могла припомнить, видел ли муж ее больной раньше. Такой здоровый и энергичный, он одним своим видом внушил ей мысль, что чужое нездоровье ему отвратительно. И Эмелия прятала маленькие недомогания за храброй улыбкой, играя роль безупречной жены.
— Доктор едет. Тебе лучше подождать ее в постели с закрытыми глазками.
— Прости, — пробормотала Эмелия, пока муж укладывал ее в кровать. — Я думала, что уже совсем выздоровела.
— Наверняка так оно и было, но, боюсь, вчера мы немного перестарались. Это моя вина. Я все время забываю, что ты еще недостаточно окрепла, чтобы угнаться за мной.
Эмелия промолчала. Это казалось безопаснее, чем признавать, как сильно она сама хотела переспать с ним.
Доктор приехала через полчаса. Хавьер ввел ее в курс дела, пока провожал в спальню, поэтому она не стала задавать лишних вопросов. Померила Эмелии давление, посветила фонариком в глаза.
— У вас раньше были мигрени? — спросила она, набирая обезболивающее в шприц.
— Насколько я помню, нет, — ответила Эмелия. — Но голова болела пару раз после аварии, в которую я недавно попала.
— Ваш муж сказал, к вам начала возвращаться память. Это было вчера, верно?
— Да.
— Вы не должны так торопить события. Я возьму кровь на анализ, хочу убедиться, что для мигреней нет других причин.
— Каких других причин? — запаниковала Эмелия, сразу представив себе с десяток оснований для инсульта.
— У вас может быть анемия или какое-то еще осложнение после травмы. — Доктор быстро и почти безболезненно уколола ее в вену. — А что с месячными? Они регулярные, задержки нет?
Эмелия обрадовалась, что Хавьер покинул комнату, как только препоручил жену заботам медика. Этот разговор не предназначался для его ушей.
— Я… не помню.
— У вас не было менструации после автокатастрофы?
— Э… нет.
— Не волнуйтесь. После такой встряски организм часто сбивается с ритма. Вы принимаете оральные контрацептивы?
— Мой рецепт просрочен. Я не знала, буду ли принимать их снова или нет. Решила не обращаться за новым, пока… пока все не прояснится.
— Я выпишу вам рецепт на всякий случай.
Оставив рецепт, врач ушла, а ее место у постели Эмелии занял Хавьер.
— Как ты себя чувствуешь? Голова все еще болит?
— Доктор сделала мне укол. Похоже, начинает действовать. Ужасно хочется спать.
Испанец погладил жену по голове:
— Я принесу тебе что-нибудь попить. Ты уверена что не хочешь поесть?
— Пожалуйста, не говори при мне о еде, — сморщилась Эмелия.
Он легко пробежался пальцами по ее щеке, поднялся и вышел. Дверь закрылась так мягко, что провалившаяся в дрему Эмелия этого уже не услышала.
Она проснулась в сумерках. С усилием дотащила себя до ванной, а когда вышла оттуда, кутаясь в халат, ее муж уже стоял в дверях спальни.
— Тебе лучше?
— Намного. — Эмелия попыталась улыбнуться, но не очень преуспела. — Спасибо.
— Будешь ужинать?
— Дай мне несколько минут. Я должна одеться, — застенчиво сказала она, чувствуя себя так, словно собиралась на первое свидание.
— Не спеши. — Хавьер потрепал ее по щеке. — У меня скопилась куча документов, которые нужно прочитать.
Эмелия видела, как Хавьеру хочется, чтобы ей было комфортно в его обществе, как он старается этого добиться. Муж вел себя с ней гораздо нежнее, бережнее, чем раньше, и она понадеялась, что за его заботой скрывается хоть немного любви. Но тут же выругала себя за несбыточные мечтания о том, что Хавьер не хотел или не мог ей дать. Как бы Эмелия ни любила мужа, она больше не могла тратить время на бесплодные попытки изменить его. Если Хавьер не хочет того же, что она, Эмелия должна найти силы отстроить свою жизнь заново без него, и так будет лучше для них обоих. Но мысли о том, что она больше никогда не увидит его лица или, еще ужаснее, что он найдет утешение с другой женщиной, причиняли ей боль. Как это можно вынести?
Вернувшись в спальню, Хавьер обнаружил жену одетой в простое черное платье, которое подчеркивало высоту небольшой, но приятно округлой груди и длину стройных ног, обутых в туфли на необычной для нее плоской подошве. Эмелия высушила волосы феном, но не стала укладывать, а собрала в хвост на затылке. Она использовала минимум макияжа — тушь и мазок розовой помады. Хавьера охватило возбуждение, когда он вспомнил, что проделывали с ним эти полные губы во время их эротических игр. Эмелия излучала естественную, заложенную в нее самой природой сексуальность, но иногда, особенно в такие моменты, как этот, испанец сомневался, знает ли силу своих женских чар она сама.
— Ты прекрасна, querida.
Эмелия нервно разгладила платье на плоском животе, словно только что заметив, как плотно оно ее облегает.
— Спасибо.
Вместе, рука в руке, они спустились по лестнице, и Хавьер заметил, как задрожали пальцы жены по мере приближения к столовой. Он продолжал наблюдать за Эмелией, когда Алдана подала первую перемену блюд. Его жена сидела за столом потупившись, как будто боялась сказать или сделать что-то не так в присутствии домоправительницы. Испанец знал, что у Алданы тяжелый характер, раньше ему казалось, что Эмелия не обращает на это внимания. Но возможно, конфликт был гораздо серьезнее, чем он предполагал. Хавьер впервые задумался о том, как Алдана вела себя с его женой, когда он уезжал по делам…
Посмотрев, как Эмелия робко копается вилкой в тарелке, испанец решительно отложил свою салфетку:
— Милая, я знаю, как для женщин важно оставаться стройными, но я никогда не настаивал, чтобы ты морила себя голодом. Для меня ты была вполне хороша такой, как в день нашей встречи. Не отказывай себе ни в чем, твое здоровье важнее всего.
— После возвращения домой я ни разу не заглянула в тренажерный зал, — покаялась Эмелия. — Я не верю, что раньше не вылезала оттуда часами, как сказала Изабелла. Обычно у меня очень плохо с самодисциплиной и силой воли. Я предпочитаю естественные упражнения вроде прогулок или плавания.
— Или секса?
— Это все, о чем ты думаешь? — едва слышно спросила она, порозовев.
— Это все, о чем мы оба думали раньше. Ты — самая сексуальная женщина из всех, с кем я был.
— А счет, готова спорить, шел на сотни.
— Я не делал секрета из своего образа жизни, когда мы познакомились. Я люблю жить быстро и красиво.
— И поэтому тебе нужна была дымовая завеса в виде нашего ущербного брака, чтобы производить приличное впечатление на деловых партнеров. Не могу понять, как я на это согласилась. Я никогда не хотела повторить судьбу моей бедной матери, которая тряслась над своей внешностью из страха, что ее блудный муж уйдет к кому-то стройнее, красивее и моложе.
