Мэхелия Айзекс - Взять реванш
Камилла порывисто высвободила руку.
– Не знаю. У тебя нет совести. Я тебе безразлична. Для тебя главное получить то, что ты хочешь!
– Прости меня, но мне показалось, что ты хочешь того же. – Взгляд его скользнул к ее губам. – Или что-нибудь изменилось?
– Ты сошел с ума! – У Камиллы было такое чувство, будто она бьется головой о каменную стену. – Кажется, ты меня не слушаешь!
– Почему же? – Хью, потупив взор, уставился на носки своих туфель. – Я понимаю, тебе неприятно, что я не сказал тебе всей правды о себе. Мне жаль, что так получилось.
– Жаль? – выдохнула она.
Он стоял так близко, что она кожей чувствовала его влажное, горячее дыхание. Он еще не касался ее, но его близость искушала, манила и страшила одновременно. Если у нее есть хоть толика здравого смысла, она должна немедленно прекратить все это.
Беда в том, что на пути здравого смысла встали ее эмоции. Она, которая всегда считала, что способна найти выход из любой ситуации, теперь вдруг обнаружила, что не в состоянии контролировать саму себя.
– Да, мне жаль, – повторил Хью, и в следующее мгновение ладонь его легла ей на затылок. Он наклонил голову и лизнул ее верхнюю губу. – Не станешь же ты портить наш уик-энд только потому, что я не все рассказал тебе о предстоящем приеме.
Сердце у нее готово было выскочить из груди. Она боялась его, боялась себя. Внутренний голос подсказывал ей, что, если она позволит Хью овладеть собой, пути назад уже не будет. Она пожалеет об этом. И все же…
– Я… не знаю…
Она чувствовала себя совершенно беспомощной.
– Прошу тебя, – хриплым от волнения голосом произнес Хью. – Прошу. – Тут он наклонил голову, и его губы завладели ее губами, а язык проник ей в рот.
Он привлек ее к себе, и руки его скользнули к ее ягодицам. Он держал ее крепко, воспламеняя жаром своего тела и лишая возможности думать.
Он целовал ее, не переставая, возбуждая в ней непреодолимое желание. Камилла безотчетно стала отвечать на его поцелуи. Инстинкты, дремавшие в ней до сих пор, начинали требовательно заявлять о себе. Ей хотелось касаться его тела. Она взмахнула руками и обвила ими его шею. Затем ладони ее проникли под ворот рубашки и легли на его плечи.
– Кэм, Кэм, – сдавленно пробормотал Хью. Дрожащими пальцами он спустил с ее плеча бретельку, и она ощутила прикосновение его зубов. Затем палец его скользнул по ее шее, остановившись в ложбинке между грудей. – Такая отзывчивая, – прошептал он, чувствуя, как набухают и твердеют ее соски. Сгорая от нетерпения, он расстегнул рубашку и прижался к ней обнаженной грудью. – Я хочу видеть тебя. У тебя такое красивое тело.
– У меня? – пробормотала Камилла, и тут он стиснул ладонью нежную плоть ее груди.
– Да, – сказал он, отводя взгляд. – Посмотри. Разве можно представить себе что-то более восхитительное, чем это?
Камилла, хотя до сих пор ей и в голову не приходило любоваться собственным телом, покорно опустила взор, в то время как Хью спустил вторую бретельку и принялся обеими руками ласкать ее грудь.
– Да ты без лифчика, – восхищенно промолвил он.
– У меня нет с собой без бретелек, – попыталась оправдаться Камилла, но Хью уже не слушал ее. Опустив голову, он захватил ртом обнаженный сосок и принялся энергично массировать его губами. Затем занялся другим.
У Камиллы задрожали колени, внутри у нее как будто что-то оборвалось, в нижней части живота разлилась какая-то сладкая боль, а вместе с ней пришло внезапное и острое чувство вины. Как она может допустить, чтобы Хью творил с нею такое, когда она даже Тому не позволяет прикасаться к себе?
Но тут губы Хью снова нашли ее рот, и рассудок окончательно оставил ее. Перед глазами у нее плыл туман, голова кружилась, она сознавала только одно – его и свое возбуждение. Хью прижал ее к стене, это позволило ему высвободить для ласк обе руки, которыми он гладил ее грудь, живот, бедра…
– Я хочу тебя, – сказал он, обдавая горячим дыханием ее шею. – Я хочу погрузиться в тебя, хочу предаваться с тобой любви, хочу довести тебя до исступления.
– Правда? – только и промолвила она. Никогда еще ей не приходилось испытывать такого. Никогда еще она не чувствовала себя такой безвольной, такой готовой на все.
– Да, – выдохнул Хью, прижимаясь к ней бедрами. – Боже! Ты превращаешь меня в похотливого юнца!
– Правда?
Он осыпал поцелуями ее лицо, ладони его сжимали ее ягодицы. Камилла совершенно утратила самообладание. Она тонула, растворялась в жаре его желания.
Как вдруг, когда она уже готова была молить его о том, чтобы он швырнул ее на кровать и довершил начатое, Хью мягко, но настойчиво отстранил ее.
– Правда, – сказал он. – Но даже юнцам иногда приходится сдерживать себя. – Губы его кривились, он отвел от нее взгляд. – Нас ждут к чаю.
Камилла тяжело дышала.
– Одевайся, – коротко бросил он.
Она закрыла обнаженную грудь руками.
– Я не знаю, что мне надеть, – пробормотала она, лихорадочно натягивая бретельки на плечи.
Хью закрыл глаза, словно ему доставляло страдание видеть ее.
– Я что-нибудь придумаю. – С этими словами он не оглядываясь вышел из комнаты.
9
Хью приканчивал второй бокал виски, когда на террасу вышла Камилла. Невзирая на недовольство матери, он отказался от чая в пользу более крепкого напитка, и все же никак не ожидал, что появление Камиллы вызовет в нем такую бурю эмоций.
Она выглядела обворожительно в бирюзовых шелковых шортах и маечке с открытой спиной и плечами. Все это Хью нашел в гардеробе матери. Ее наряд подчеркивал дремавшую в ней чувственность. Хью не узнавал Камиллу.
Впрочем, она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Вид у нее был смущенный, если не сказать испуганный. Хелен Стентон остановила горничную, сопровождавшую Камиллу, и смерила последнюю скептическим взглядом. Должно быть, мрачно отметил про себя Хью, недоумевает, откуда у такой, как Камилла, средства на дорогой пляжный костюм. На террасе было человек тридцать. Хотя у Андреаса детей, кроме Хелен, не было, зато имелись многочисленные братья и сестры, родные и двоюродные, готовые вместе со своими чадами и домочадцами явиться по первому зову, чтобы отдать должное гостеприимству хозяина.
Хью с нетерпением ждал, когда закончится формальная процедура представления. К нему подошел дед, от внимания которого не ускользнули жадные взгляды, бросаемые его внуком в сторону новой гостьи.
– Стало быть, это и есть знаменитая мисс Гордон, – заметил Андреас по-гречески. – Должен признаться, я представлял ее иначе.
Хью вопросительно вскинул брови.
– В самом деле? – рассеянно спросил Хью, наливая себе очередную порцию виски. – Составишь мне компанию?
