Пола Ру - Забытое счастье
Он вышел из спальни в полном молчании.
— Алли?
Его сердце выстукивало дробь отчаяния. На кухонном столе лежала записка: «Ушла за завтраком. Скоро буду. А.».
Со вздохом Финн вернулся в гостиную к своему компьютеру и открыл почту.
Он перечитал письмо раз, два, три. Непостижимо.
Дорогой Финн.
Это письмо и дополнительное распоряжение к завещанию попадет к тебе только в случае, если произошло непоправимое. Если ты его читаешь, значит, так оно и есть и у меня не было возможности поговорить с тобой и оформить бумаги официально.
Как ты знаешь, я человек действий, а не слов. Я мало времени проводил с тобою. И страшно об этом сожалею. Пожалуйста, прими мои искренние извинения.
Я жил, как умел, и делал то, что умел лучше всего, — зарабатывал деньги. Я обеспечил тебе нормальную жизнь, дал хорошее образование. Я даже думал, что, женившись на Марлен, смогу дать тебе другую маму. Хотя в семь ты уже был взрослым мужчиной.
Мы оба знаем, что вышло из моего повторного брака, и я прошу простить меня.
Доктора говорят, что я поправлюсь, но ты же знаешь, я всегда планировал даже непланируемое. Это дополнение к завещанию содержит мою последнюю волю.
Финн на мгновение закрыл глаза, а затем продолжил читать.
Сорок пять процентов компании переходят к тебе, остальные сорок пять остаются в руках совета директоров, включая Луизу. Для тебя не секрет, что она мозг нашего дизайнерского отдела. Алли получит десять процентов. Спросишь, почему?
Она понравилась мне с первой нашей встречи. Я полюбил ее. Благодаря ей я начал ценить жизнь. Семья важнее пятнадцатичасового рабочего дня. Нужно наслаждаться каждым отпущенным моментом. Она стала моей дочерью, если хочешь. Она очень тебе подходит, а ты... просто пока этого не видишь. Слишком упрям и сконцентрирован на работе. Копия меня.
Я мог бы не писать этого завещания, но тогда судебная тяжба растянулась бы на долгие годы, а это плохо отразится на репутации компании.
Настоятельно советую тебе вступить с Алли в переговоры. В конце концов, я знаю, ты все еще любишь ее, и это самое главное.
Твой отец Николай Соренсен.
Финн тяжело вздохнул.
Он думал, что хорошо знал и понимал отца. Тот был человеком слова, неутомимым генератором идей. В раннем возрасте Финн осознал величие отца, восхищался его умением управлять такой мощной корпорацией, стремился во всем подражать ему, а теперь...
Земля уходила из-под его ног.
Финн рассмеялся. Вряд ли Николай предвидел столь плачевный финал, но благодаря отцу он, Финн, все еще может исправить свои ошибки.
В замке звякнул ключ, на пороге появилась Алли. Волосы собраны в пушистый хвост, кожа свежа, взгляд ясен. На мгновение Финн залюбовался ею.
Мать его ребенка, человек, перевернувший его представления о жизни.
Сердце забилось быстрее.
— Горячие пончики заказывали? — Она задержала взгляд на его лице, медленно прикрыла дверь за собой. — В чем дело? — Глаза подернулись дымкой подозрения. — Твоя память вернулась? — Она положила ключи на столик в прихожей.
— Нет, Луиза звонила. Они нашли дополнение к завещанию.
Вот и конец сказки.
— Отлично. — Она скрестила руки на груди. — И где оно?
Финн потер щетинистую щеку.
— Николай написал его в больнице и отдал медсестре. Пока он находился в операционной, та обратилась к Марлен, очевидно решив с помощью шантажа разбогатеть.
— Откуда вы узнали?
Он покачал головой.
— Муж женщины нашел документы и связался с компанией. — Он замолчал. Прошла секунда, две.
— Значит, — Алли кашлянула. Не смей плакать. — Ты возвращаешься домой. Мне нужно подписать бумаги на развод...
Если бы она ударила его по лицу, он удивился бы меньше.
— Алли...
— Не стоит все усложнять, Финн, — твердо отчеканила она. — Тебе необходимо уехать. — А что нужно мне? — Ты теперь владелец «Соренсен Силвер».
— Так же как и ты.
— Нет.
— Мой отец оставил тебе десять процентов акций.
Алли сделала шаг назад и плюхнулась на стул.
— Что?
— У меня сорок пять процентов, у совета директоров столько же. Десять принадлежат тебе.
— Почему он сделал это? — Паника охватила ее.
— Потому что он любил тебя, как родную дочь.
Она боролась с внезапно подступившими слезами.
— Я не хочу.
— Но они у тебя есть.
— А мне безразлично... — Она провела рукой по волосам и замерла от внезапной догадки. — Как давно ты знаешь об этом?
В комнате повисла тишина.
— Ты знал. Знал с самого начала!
— Да.
Боль сковала ей грудь, стало трудно дышать.
— Ты же обещал — никакой лжи. — Казалось, в комнате стало нечем дышать. — Это было частью твоего плана, держать меня в неведении? Ты знал, что из-за перспективы остаться без крыши над головой у меня не будет иного выбора, как помогать тебе.
— Нет! — Испугавшись его крика, Алли вздрогнула. — Я не хочу больше секретов между нами, — продолжил он, успокоившись. — И даже если бы мы не нашли завещание, я бы все равно заботился о тебе и ребенке.
— Обо мне не нужно заботиться. — Алли боролась с подступившими к горлу рыданиями. — Макс предложил мне вернуться на старую работу. Я не хочу быть частью того, что стало причиной нашего разрыва. Мне никогда не была нужна ваша фирма.
Он с подозрением посмотрел на нее.
— Неужели ты думаешь, я могу уйти, бросив свою жену и ребенка?
Ну да, он, как честный человек, остался бы, прожил с ней год, другой, но потом все равно начал бы тосковать по дому, по работе. И однажды проклял бы все. Снова. Они опять начали бы ссориться, спорить на те же самые темы. Она бы вновь почувствовала себя ненужной и несчастной. А Финн умчался бы в свою Данию.
Так лучше любить его на расстоянии, чем каждый день ждать неминуемого конца.
— Ради нашего ребенка прими мое предложение, Алли, — мягко попросил он.
Она сглотнула слезы. Предложение. Не заверения в любви, не обязательства, а деловое предложение.
Алли покачала головой и отвернулась к окну.
— Нет.
— Алли.
— Пожалуйста, Финн, уходи. Ты нашел дополнение к завещанию, твоя миссия выполнена.
Алли кинулась в спальню, заперла за собой дверь, упала на кровать и закрыла руками уши.
Несколько минут спустя громко хлопнула входная дверь, возвестив об его уходе. Девушка зарыдала.
Алли с тоской смотрела вслед улетающему самолету из окна спальни. Она не плакала — просто не было сил. На журнальном столике до сих пор лежали фотографии и письма — единственное напоминание о былом счастье.
