Сандра Филд - Доверься любви
Он обязан понять.
Но уже в Лондоне она убедилась в обратном.
Они сидели в самолете и ждали, пока самолет заправят. Рэйф, нахмурившись, читал греческую газету.
— Плохие новости? — поинтересовалась Карин.
Он почти не слышал ее. В статье говорилось об одном итальянском бизнесмене, который приехал в Афины и убил сбежавшую от него жену. Эта история потрясла его. На ее месте могла быть Карин.
— Рэйф, ты меня слышишь?
Его ресницы дрогнули.
— Извини. Можешь поспать, если хочешь. Мы скоро прилетим.
— Я не понимаю, зачем тебе лететь со мной! — выпалила Карин. — Я должна буду сразу выйти на работу. Все было замечательно, но закончилось. Нет смысла оттягивать конец.
— Хочешь поскорее от меня избавиться? — с обманчивой мягкостью спросил Рэйф.
— Я должна вернуться к нормальной жизни. У меня есть дом, работа, друзья, обязательства. Да и у тебя тоже.
— Неужели в твоей насыщенной жизни не найдется времени для встречи со мной?
Она разозлилась, но это скорее было нервное.
— Оставь свой сарказм. Мы увидимся на свадьбе Фионы.
— А если я хочу большего?
— Не правда. Давай не будем ссориться и портить впечатление от этих четырех дней.
— Откуда ты знаешь, чего я хочу?
Он едва сдерживал гнев. Все ее старые страхи вновь вернулись. Стив тоже не хотел отпускать ее.
Чем больше она ему давала, тем больше он требовал. Неужели Рэйф такой же?
Конечно, нет.
Но Карин не смогла побороть свои страхи.
— Хорошо, я не знаю. Может, ты меня просветишь?
Рэйф отложил газету и молча посмотрел на нее.
Сейчас она не походила на влюбленную женщину.
— Я хочу продолжать видеться с тобой. Мы подходим друг другу.
— В постели. Но в остальном мы абсолютно разные. Ты очень богат, объездил весь мир, ты образованный и искушенный. А что я… Я всего лишь ветеринар. Торчу на своем острове и ничего не вижу, кроме свинарников и конюшен. Твой образ жизни отличается от моего так же, как…
— как я от Стива, — резко выпалил Рэйф. — Ведь дело не в моих деньгах, а в нем, не так ли?
Она вскочила, сдерживая крик отчаяния.
— Да, в нем. Ты единственный, кто знает, что он сделал со мной. Ты, как никто другой, должен понять, что я не могу.
— Ты боишься меня, Карин?
Ее плечи опустились. Он, как всегда, докопался до сути. Тщательно подбирая слова, она сказала:
— Я по уши влюбилась в Стива и заплатила за это сполна. Я боюсь повторить ту же ошибку. Пойми, я долгие месяцы жила в страхе перед человеком, за которого вышла по любви.
— У каждого из нас есть свои страхи.
— Даже у тебя, Рэйф? — с вызовом бросила она.
— В семь лет я понял, что мои родители, несмотря на свое происхождение, очень бедны. Я боялся, что до конца жизни застряну в нашем чертовом замке.
— От этого тебя избавил Дуглас… И это все?
— Я боялся ходить в интернат. Меня били там до полусмерти после того, как прошел слух, что у меня нет ни гроша за душой. Тогда я научился драться.
— Ты и сейчас не разучился, — колко заметила Карин.
— Нет, сейчас мне это не нужно. Это Селин вела грязную игру.
— Рэйф, ты шесть лет избегал страсти. Шесть лет! Стив утонул всего год назад. И ты хочешь, чтобы я притворялась, будто ничего не было?
— Если бы я встретил тебя через год после того, как выгнал Селин, я бы вел себя так же, как сейчас.
Я понимаю, мои страхи ничто в сравнении с твоими. Я дам тебе время, но мы должны видеться.
— Рэйф, я не хочу этого. И не могу.
— Тогда победит Стив. Ты этого хочешь?
— Конечно. Такие, как он, всегда побеждают, устало сказала Карин.
— Но ты же видишь, я не такой, как он.
Рэйф так вцепился в спинку соседнего кресла, что костяшки пальцев побелели.
— Единственный способ узнать человека — жить вместе с ним, — тихо промолвила Карин. — Стив подорвал мое доверие к мужчинам, но, что еще хуже, мое доверие к себе.
— Значит, ты собираешься провести остаток жизни в одиночестве? Разве ты не хочешь иметь детей?
Ты была бы отличной матерью.
— Я хочу детей, но не до такой степени, чтобы ради этого снова выйти замуж.
Рэйф решил пустить в ход последний козырь.
— Я хочу жениться на тебе.
— Что?
— Я хотел сказать тебе об этом в более романтической обстановке. Я люблю тебя. Ты та женщина, с которой я хочу прожить остаток жизни. Жена. Любовница. Мать моих детей.
В ответ Карин сказала первое, что пришло в голову:
— Но ты едва знаешь меня.
— Мы провели вместе целых четыре дня. К тому же я знаю твою сестру. Ты такая же смелая, как она.
Тебе нужно только поверить в это.
— Я два года была замужем за человеком, который превращал мою жизнь в кошмар. В этом разница между мной и Фионой.
Он терял ее. Рэйф никогда ни о чем не просил, но сейчас настал такой момент, когда он был готов пойти на все.
— Ладно. Мы даже не будем заниматься любовью, если хочешь. Я прошу лишь об одном. Позволь мне видеть тебя.
На ее глаза навернулись слезы. Ей было невыносимо, что такой гордый мужчина унижается перед ней.
— Я не подхожу тебе, Рэйф. Нам не следовало никуда ездить вместе. Клянусь, я не использовала тебя. Мне и в голову не приходило, что ты мог в меня влюбиться. Иначе я бы ни за что не полетела с тобой в Грецию.
Ее глаза смотрели на него с подкупающей честностью. Она не играла с ним. Она не такая.
— Дай мне время, — каким-то чужим голосом сказал он. — Я докажу, что полностью доверяю тебе и могу дать свободу, которая тебе нужна. Только не прогоняй меня.
— Я не могу… — Ее голос звучал нерешительно. Прости меня, Рэйф. Я не могу любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Лучше покончить с этим сейчас, чтобы не ранить тебя еще сильнее. Не надо лететь со мной. Возвращайся в Англию и забудь обо мне.
Хотя его сердце было разбито, Рэйф поднялся и холодно произнес;
— Я поговорю с пилотом. Он доставит тебя в аэропорт Шарлоттауна. Я останусь в Лондоне. У меня здесь дела.
Чувствуя ужасную усталость, Карин ответила:
— Спасибо за все. Прощай, Рэйф.
Карин не протянула ему руки и не поцеловала его. Она боялась, что может не выдержать.
— Подожди здесь. Пилот скоро придет. — Рэйф взял свой кожаный портфель и покинул салон, закрыв за собой дверь Карин села в кресло. Ей было тяжело дышать, словно стальной обруч сдавил грудь.
Она возвращается домой. В свой маленький домик, к заросшему сорняками саду.
Туда, где ее место.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Пока Карин была с Рэйфом в Греции, дома мало что изменилось. Ее голос отзывался в стенах одиноким эхом. Рядом не было Рэйфа, который посмеялся бы над ее шуткой, поспорил бы с ней о политике или рассказал о картине, виденной в Москве.
