Эмили Джордж - Дочь его врага
— Ваши знания и опыт нам очень пригодятся, Эндрю, — продолжал Роджер как ни в чем не бывало. — Но не повредит ли это вашей основной работе?
— О нет, не повредит, как раз сейчас у меня есть время. — Эндрю помолчал. — Роджер, мне немного неловко об этом спрашивать, но как босс Джулии…
Джулия насторожилась.
— Как руководитель проекта… словом, вы не против, если я поговорю с Джулией наедине?
— Да, конечно.
Джулия знала, что если у Эндрю есть вопросы по поводу ее работы, то лучше обсудить их, не откладывая в долгий ящик.
— Я не займу Джулию надолго, мне нужно всего несколько минут.
Инес встала из-за стола и сказала:
— Я в любом случае собиралась уходить, мне нужно закончить кое-какую канцелярскую работу.
Конечно, подумала Джулия, она свое дело сделала и довольна. Инес удалилась, Роджер немного помедлил. Наклонившись к Джулии, он вполголоса предупредил:
— Я буду рядом.
Как только за ним закрылась дверь, Джулия нетерпеливо спросила:
— В чем дело, Эндрю?
Он нахмурился.
— Наверное, это я должен спросить, в чем дело. Почему ты не носишь кольцо?
К ужасу Джулии, он резко выбросил руку вперед и схватил ее за запястье. Она вскрикнула и отшатнулась. Опомнившись, Эндрю разжал пальцы.
— Я его не ношу, потому что здесь это выглядело бы неуместным, — сказала Джулия, потирая запястье. — Понимая, как оно тебе дорого, я спрятала его в надежном месте.
— И ты хочешь, чтобы я в это поверил?
— Во что? В то, что кольцо лежит в безопасном месте?
— Да нет же! — Эндрю перешел на сердитый шепот. — Что ты сняла его только по этой причине. Живя и работая бок о бок с таким мужчиной, как Роджер Хоган…
Джулия не дала ему закончить.
— Замолчи, Эндрю, пока не наговорил такого, о чем мы оба пожалеем.
Она встала и отошла от стола, инстинктивно стремясь оказаться от Эндрю подальше, но он тоже встал и последовал за ней. Джулия попыталась пройти мимо него к двери, но Эндрю уперся ладонью в стену, преграждая ей путь.
— Я понимаю, Хоган гораздо богаче меня, и у него, наверное, другой темперамент…
— Эндрю, не надо!
Но он словно не слышал. Более того, встал так, что Джулия оказалась зажатой между ним и стеной.
— У меня, знаешь ли, тоже есть чувства.
Эндрю прижал Джулию к стене и предпринял неуклюжую попытку поцеловать, но Джулия отвернулась, и его влажные губы скользнули по ее щеке. Она зажмурилась и закричала:
— Эндрю!
Хлопнула дверь, и Эндрю отскочил от нее как ужаленный. Только услышав скрип стула и поняв, что он снова сел за стол, Джулия открыла глаза. Прямо над ней нависал Роджер, его застывшее мрачное лицо напоминало маску.
— Надеюсь, я дал вам достаточно времени?
Он обращался к Джулии, но ответил Эндрю:
— Да, благодарю вас.
— Джулия?
— Эндрю и я сказали друг другу все, что могли.
На случай, если у кого-то из мужчин, а может быть, и у обоих, еще оставались сомнения, она достала из нагрудного кармана кольцо и, подойдя к Эндрю, протянула ему.
— Вот, Эндрю, возьми. Мне не стоило его принимать.
Эндрю взял кольцо и, не глядя на Джулию, пробормотал:
— Да, я понимаю, прости.
Роджер сожалел, что согласился оставить Эндрю наедине с Джулией, лучше было увести ее с собой. Но чем дольше он находился в обществе Джулии, тем сильнее ее желал, к чему это могло привести, одному Богу известно. Роджеру не хотелось даже думать о том, что произойдет, если его мать узнает о его отношениях с дочерью Малколма Осмонда. Однако у него не было выбора.
— Я рад принять участие в вашем проекте, — пробормотал Эндрю, виновато поглядывая на Джулию.
Она же подумала, что в том, что произошло, есть доля и ее вины. Эндрю в сущности неплохой человек, просто он одинок, а она не сумела с самого начала внести ясность в свое отношение к нему — возможно, отчасти потому, что сама не сразу разобралась в своих чувствах. Но теперь Джулия понимала, что не любит Эндрю и никогда не любила. Однако по-человечески она относилась к нему с уважением. Эндрю не побоялся трудностей, прилетел в эти дикие края, где нет привычного для него комфорта.
— Я тоже рад, что вы к нам присоединитесь, — вежливо сказал Роджер. — Теперь, когда Джулия улетит со мной, ваше присутствие придется в экспедиции очень кстати.
Джулия с разочарованием отметила, что Роджер говорит в деловом тоне и обращается только к Эндрю, как будто она едет с ним исключительно в интересах дела. Или так оно и есть, а она просто переоценила чувства Роджера?
Она посмотрела поочередно на обоих мужчин. Эндрю печально улыбался, лицо Роджера оставалось непроницаемым.
— Что ж, — подытожил Роджер, — завтра нам рано вставать, так что объявляю отбой.
— Так куда мы все-таки летим? Зачем?
Будь за штурвалом самолета Синди, она бы сразу ответила на вопрос Джулии, но самолетом управлял Роджер. После короткого упоминания в разговоре с Эндрю, что он собирается в Аделаиду, Роджер больше не возвращался к этому вопросу. А сейчас он пребывал в глубокой задумчивости и явно не был настроен что-либо объяснять.
— Ладно, Роджер, я знаю, что мы собираемся в Аделаиду, но что мы там будем делать? Каковы мои обязанности в этой поездке?
— Пристегнись, мы садимся.
— Роджер…
— И не отвлекай меня, мне нужно сосредоточиться. Мы заходим на посадку.
— Что мы будем делать в Аделаиде?
Роджер пожал плечами.
— У меня назначено несколько деловых встреч.
— А как же я?
— Ты — моя правая рука, будешь общаться от моего имени с прессой.
Как он может оставаться таким спокойным, когда она кипит от негодования?
— А тебе не приходило в голову поинтересоваться моим мнением на этот счет? Я приехала сюда лечить людей, а не беседовать с журналистами.
— Но беседы с журналистами необходимы для успеха нашего проекта. — Не дав Джулии возразить снова, Роджер подвел черту: — И хватит об этом, я не в настроении спорить.
Джулия не могла понять Роджера. Он по собственной инициативе взял ее в эту поездку, однако ведет себя так, будто недоволен ее присутствием. Если бы она знала, что придется с ним препираться, она бы, пожалуй, постаралась остаться в лагере. Она ждала от этой поездки совсем другого, надеялась, что они смогут проводить больше времени вместе — во всех смыслах этого слова. Джулия невольно задержала взгляд на сильных руках Роджера, лежащих на штурвале, и вспомнила, как эти руки обнимали и ласкали ее. Осознавать, что Роджер больше к ней не притронется, было мучительно, невыносимо.
— Кажется, я слышу тяжкий вздох, — проронил Роджер. — Как ты себя чувствуешь?
