Сандра Мартон - Ради счастья дочери
Того, чем ты могла бы гордиться, почти сказал Чейз, но вовремя одернул себя. Теперь слишком поздно говорить об этом.
– Ладно, какая разница, – сказал он резко. – Столько воды утекло. – Он занялся луком. А потом произнес: – По крайней мере теперь я знаю, что ты ходила на все эти лекции не для того, чтобы поменьше видеть меня.
– Ты не настолько часто бывал дома, чтобы мне нужно было об этом беспокоиться, – сдержанно сказала она.
– Ты уже могла бы получить степень, – сказал он, благоразумно решив, что лучше обойти минное поле, – если бы занималась чем-то одним…
– Мне это не нужно. – Энни очистила последнюю картофелину, положила нож и вытерла руки полотенцем. – Все окупилось курсами по цветоводству. – В ее голосе прозвучала нотка гордости. – «Цветы от Энни» – это успех, Чейз. У меня уже работает несколько сотрудников, и я думаю о том, чтобы заняться дизайном ландшафтов.
– Замечательно!
– Если честно, то не уверена, что мне когда-то был нужен диплом колледжа. Там пришлось бы изучать уйму предметов, которые мне совершенно неинтересны. Я просто… просто немного расширила кругозор. Чему-то научилась. Я ведь закончила только школу…
Чейз бросил свой нож, схватил ее за плечи и развернул к себе.
– Ты была лучшей ученицей в классе, черт возьми! Мы ведь все это обсуждали, помнишь? Старались решить, можем ли оба поступить в колледж и пожениться, и поняли, что не в состоянии себе это позволить. – Его лицо исказилось гримасой. – Поэтому поступил я. А ты – нет. Ты устроилась на эту ужасную работу, готовила гамбургеры…
– Сначала я готовила рыбное филе. Потом жареную картошку. Гамбургеры – это был уже шаг вперед.
– Всем, чего мы добились… всем, чего я добился сегодня, я обязан тебе.
– Ты мне ничем не обязан, Чейз. Никогда не был обязан. Ты что, не понимаешь? – Она вздохнула. – Я хотела выйти за тебя замуж намного сильнее, чем поступить в колледж.
– Да, – сказал Чейз осипшим голосом. Его руки скользнули по ее шее и зарылись в волосах, он поднял ее лицо к своему. – Я тоже думал только об этом. Жениться на тебе. Чтобы ты стала моей. Поэтому и поступил как эгоист.
– Нет!
– Да, черт возьми! – Его взгляд блуждал по ее лицу, задержался на губах, прежде чем подняться к глазам. – Я вынудил тебя расстаться с надеждами и мечтами, чтобы осуществить свою мечту.
– Это было важно для тебя. Стать инженером, добиться успеха…
– Моей мечтой была ты. Только ты. И я хотел дать тебе все, чего ты была лишена, когда мы только поженились, потому что ты принесла столько жертв…
– Это были не жертвы. – В глазах Энни стояли слезы. – Я любила тебя, Чейз. И хотела помочь тебе добиться успеха.
– Я так мечтал, чтобы ты гордилась мной.
Они замолчали.
Если бы я только знала, подумала Энни.
Если бы я только понимал, подумал Чейз. Неужели слишком поздно? Можно ли вернуться назад?
Неужели слишком поздно? – задавалась вопросом Энни. Можно ли повернуть время вспять? Они стали совсем другими людьми, она и этот красивый, великолепный мужчина, который когда-то был ее мужем.
И, кроме того, есть Дженет Пендлтон. Женщина, на которой Чейз собирается жениться. Женщина, которую он любит.
Слезы затуманили ее глаза. Какая же она идиотка! Как могла забыть? Чейз нашел ей замену в своем сердце и в своей жизни.
Она проглотила комок, стоявший в горле. Чейз так странно смотрит на нее… О, как бы ей хотелось поверить, хоть на мгновение, что он по-прежнему ее любит! Но это не так. В его глазах она видела лишь сожаление о том, что они причинили друг другу столько боли. И сочувствие. Но не любовь. Уже нет.
– Энни. – Его голос был мягким, почти нежным. – Энни, мне так жаль…
– Не надо, – быстро ответила она. Сочувствие – это одно, жалость – совсем другое. Жалость – это последнее, что ей нужно от него. – В конце концов, идея побыть вместе оказалась очень неплохой.
– Да, я согласен.
– Если бы не это, у нас никогда бы не было возможности примириться с прошлым.
– Ты можешь простить меня за то, что я причинил тебе боль?
– Конечно. – У нее не было выбора, и она улыбнулась. – Только и ты прости меня, я ведь тоже не безгрешна. А теперь, когда у каждого из нас своя жизнь… С… с другими людьми…
Огонек надежды в сердце Чейза блеснул и погас. Он увидел, как засияла ее улыбка, как засветились глаза. Смешно, но несколько минут назад он думал, что эта улыбка предназначается ему.
– Нам очень повезло, – мягко сказала она. – Некоторым людям любовь не встречается ни разу, а мы… мы нашли ее дважды.
Чейз смотрел на незнакомку, которая когда-то была его женой. Он хотел бы заключить ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока улыбка, предназначавшаяся Милтону Хофману, не исчезнет с ее губ. Хотел вытеснить его из ее мыслей и занять место…
Но в конце концов он поступил разумно.
– Это правда, – согласился он, касаясь рукой ее волос, потому что не мог удержаться. – Нам очень повезло, нам обоим.
Он отвернулся и с отсутствующим видом взял очищенную луковицу. Энни наблюдала за ним, ее сердце колотилось. Она снова почувствовала подступившие к глазам слезы и яростно потерла их тыльной стороной ладони.
– Проклятый лук, – хмыкнула она. – Ты его режешь, а я страдаю. Глупо, правда?
Чейз, погруженный в свои мысли, кивнул:
– Да.
– Итак, – оживленно сказала она, – что у нас на ужин? Пирог с луком и картошкой?
Чейз заставил себя спуститься с небес и вернуться к земным проблемам. Отложив нож, вытер руки полотенцем и открыл дверцу шкафа, который находился над раковиной.
– Вот, – сказал он и, поворачиваясь к Энни, протянул с видом официанта, предлагающего бутылку чудесного вина, маленькую консервную банку.
– Тунец? Да? Это все, что ты нашел в кухне? Не могу поверить, чтобы мистер Танака ел консервы из тунца.
– Еще штук шесть в шкафу. Не слишком впечатляюще, да?
– Ты уверен, что больше ничего нет?
– Банки две сухого молока. Бутылка кукурузного масла. Суп-пюре из шампиньонов.
Энни вздохнула.
– Давай мне суп и молоко, Купер. А затем отойди в сторону и позволь мастеру приступить к работе.
– Ты хочешь сказать, что можешь что-то придумать?
– Попытаюсь.
Чейз усмехался, доставая с полок остальные банки, открывая их и ставя на стол.
– Мне следовало бы знать. Я чуть не забыл, какую изобретательность ты проявляла с колбасным фаршем в первые годы после нашей свадьбы. Припоминаю жаркое из фарша, соте из фарша, жареный фарш…
Смеясь, Энни порылась на полках над плитой, вытащила сковородку с ручкой и поставила на огонь.
– Я давала одному и тому же блюду разные названия, чтобы наше меню не выглядело унылым…
