Барбара Воллес - Наш сказочный роман
– Простите, – прошептала она.
Прерывисто выдохнув, Ана подняла голову, и Стюарт увидел, что к ней вернулась обычная твердость духа.
– Милая девочка, – сказала Ана, – почему ты извиняешься? Ты же ничего такого не сделала. Вы оба.
Слова Аны не смягчили боли Стюарта за нее.
– Но если бы я знал…
– И что? Ты призвал бы его к ответу? Теодор знал, что делал. Он был эгоистом, которому безразлично, кого он ранил. – Ана дотронулась до его щеки жестом любящей бабушки. – Я радуюсь тому, что он не разрушил твое сердце, как поступил с моим.
Уставшая, Ана вскоре задремала. Пейшенс подождала у дверей, пока Стюарт укрывал ее и целовал на прощание.
* * *– Теперь понятно, почему она называла всех котов Найджелами: она сохраняла память о возлюбленном, – сказала Пейшенс, как только они вышли в коридор. Сердце разрывалось от сочувствия Ане, всю жизнь горевавшую по своей единственной любви. Как мог Теодор разрушить счастье сестры лишь потому, что она полюбила не того человека?
– Я знал, что мой дед мог быть холодным и равнодушным, но мне казалось, что случай с Глорией… что это она его соблазнила. А сейчас… – Стюарт уставился в пол. Пейшенс догадывалась, о чем он думает: Стюарт возлагал большую часть вины на Глорию, а рассказ Аны уравновесил эту вину. – Ирония судьбы? – усмехнулся он. – Мой дед стремился защитить фамилию и состояние Даченко, а сам спустя десятки лет женился на охотнице за наследством.
– Ты слышал, что говорила Ана. Он был эгоистом, а эгоисты думают исключительно о себе, о своих желаниях.
– Да, это так. – Он шумно выдохнул. – Никому нельзя верить.
– Неправда, – возразила Пейшенс. – Ты можешь верить Ане. И мне. – Она посмотрела прямо на него – пусть заглянет ей в душу и поймет, что она говорит искренне. – Я клянусь.
– Знаю.
Вполне естественно поддаться порыву – обхватить его руками и прижать к себе. Что она и сделала. Он колебался всего секунду, тоже обнял ее и уткнулся подбородком ей в плечо.
– Знаешь, а я нисколько не лучше его.
– О чем ты? – Она нахмурилась и немного отстранилась. – Если о твоем деде, то тут ты сильно ошибаешься. Я наблюдала, как ты заботишься об Ане. Ты навещаешь ее каждый день, ты обеспечил ей лучших докторов, лучшее лечение. Черт, да ты отправился вместо нее на благотворительный прием. Ты никогда не смог бы поступить так, как твой дед поступил с Аной. У Аны есть причины восхвалять тебя. Ты хороший человек, Стюарт Даченко, – прошептала она ему на ухо.
– Звучит очень убедительно… и патетически.
– Каждый иногда нуждается в том, чтобы его приободрили, – улыбнулась она.
Улыбка вернулась на его лицо.
– Да? А ты знаешь, какая ты необычная, Пейшенс Раш? И мне здорово повезло, что наши пути пересеклись.
Нет, это ей повезло.
– Спасибо, что ты здесь. – Он наклонился и поцеловал ее. Долгий, нежный поцелуй… И она с каждой секундой проваливается куда-то в глубину, голова кружится. Он высвободился из ее рук, пересек коридор и пошел к двери. Там он остановился со словами: – Увидимся дома?
Она молча кивнула, потому что голос ее не слушался. Если у нее и был крошечный шанс уберечь свое сердце и не влюбиться, поцелуй Стюарта уничтожил эту возможность.
Глава 9
Ночь они провели на крыше особняка, лежали на диване, прильнув друг к другу, их ноги переплелись. Пейшенс и не подозревала, что Стюарт превратит поцелуи в целое искусство. То требовательные, то нежно-благоговейные… У нее на глаза наворачивались слезы.
Как трудно не прислушиваться к внутреннему голосу, предупреждавшему ее, что он в конце концов поймет, что она ему не подходит.
Но темные мысли отошли на задний план, стоило Стюарту прикусить ей нижнюю губу и прошептать:
– Я влюблен в твой рот, лапушка.
Сердце подпрыгнуло, но она заставила себя подавить радость. Это всего лишь слова. Она провела голой ногой по ноге Стюарта, и у него вырвался стон.
– Что означает «лапушка»? – спросила она.
Он приподнялся на локте:
– Ты серьезно?
– Сгораю от любопытства.
– «Лапушка» означает маленькую лапку. И прежде чем ты спросишь почему, объясняю – понятия не имею.
– Мне нравится. Лапу-у-ушка. – Она протянула второй слог. – Так мило.
– Лучше, чем mon petit chou, что по-французски означает «моя капустка».
– Я думала, что ты не знаешь французского.
– Это – предел моих познаний.
– Ну, теперь я хотя бы смогу так назвать Пайпер, когда она позвонит мне в следующий раз.
Взгляд у Стюарта сделался рассеянным, и Пейшенс тронула его за щеку:
– Ты думаешь о том, что нам рассказала Ана?
– Дедушка Теодор отнял у нее… столько всего. У нее могла бы быть совершенно другая жизнь. – Он опустил глаза. – Я вот что думаю: нет ли возможности хоть немного уменьшить ее горе.
– Но как? Время вспять не повернешь.
– Вообще-то… – Он перевернулся на бок. – Я думал об этом днем.
– О том, чтобы вернуть время назад?
– Что-то в этом роде.
Она тоже повернулась на бок и внимательно на него посмотрела:
– Что именно?
– Я думал о картине… той, что была на фотографии – где нарисована Ана.
– Помню, но она сказала, что твой дед скупил все картины.
– Но что, если ему это не удалось? Что, если он не смог скупить их все? Ана говорила, что было много картин и рисунков. Вполне возможно, что одна или две картины уцелели. Дедушка Теодор был, конечно, влиятельным человеком, но не всемогущим, каким он себя считал.
– Ты действительно думаешь, что картины остались?
– Это возможно, и если хоть одна осталась, тогда Ана вернет себе частичку того, что потеряла. Немного, но…
Какой замечательный, благородный жест!
– Но Найджел умер много лет назад, – напомнила она Стюарту. – Каким образом мы выясним что-нибудь о его картинах?
– Мы можем хотя бы попытаться. Я уже поискал в Интернете: у Найджела, оказывается, была сестра.
– Да ну? И она жива?
– Жива, и живет в Париже. Если кто и знает, что случилось с его работами, то это она. Все, что нам нужно, – это чтобы кто-нибудь поехал туда и поговорил с ней. Тебе не приходит в голову, к кому мы могли бы обратиться? – спросил он, смахивая у нее со лба челку.
– Смешной вопрос. Представь, я это знаю, – улыбнулась Пейшенс. – Я уверена, что Пайпер будет рада помочь. Она знает, как много Ана для меня значит. Я позвоню ей завтра. Если повезет, то она уже на этой неделе сможет поговорить с сестрой Найджела.
– Было бы здорово. Спасибо.
– После всего, что Ана для меня сделала, это такая малость. Мне не меньше чем тебе не терпится отыскать эту картину.
И вернуть часть возлюбленного женщине, спасшей ее. Это больше, чем коробка с вырезками на память или вереница котов, носящих его имя.
