Шэрон Кендрик - Надежда в подарок
Хасан заметил, как Элла погладила свой большой живот в светлой задумчивости. Ее ладонь описывала нежные круги вокруг пупка, словно в этот момент она играла с малышом в секретную игру, и его сердце защемило от тоски. Внезапно он почувствовал укол ревности, потому что его мать была на подобное не способна. Она никогда не была привязана к своим детям, иначе не смогла бы так просто уйти от него и его брата.
— Хасан, не хмурься.
— Я не хмурюсь.
— Хмуришься. — Элла положила карандаш, не понимая, почему в его глазах вдруг отразилась немая боль. — Что с тобой? Какие мысли так мучают тебя?
Он увидел понимание в ее глазах, и инстинкт самосохранения подсказал ему остановить ее расспросы. Она явно пыталась проникнуть в его прошлое, как все женщины до нее. Но с Эллой ему не захотелось закрывать тему без объяснений. Почему бы не сказать ей правду и не стереть это милое понимание с ее лица? Пусть поймет, через что ему пришлось пройти, чтобы осознать, что он никогда не сможет полюбить женщину.
— Я думал о матери, — сказал он.
Что-то в бархатистой дрожи его голоса заставило Эллу ощутить волну холодных мурашек вдоль позвоночника.
— Ты никогда не рассказывал о ней.
— Нет. А ты никогда не задавалась вопросом, почему?
— Конечно задавалась.
Его рот скривился в усмешке. Он никому об этом не рассказывал. Никогда. Даже с братом эта тема оставалась запретной. Они запрятали горькое воспоминание в самые дальние закоулки памяти и никогда не выпускали его на свет.
— Возможно, тебе надо это знать, Элла. Это поможет понять, что у меня внутри.
В его голосе прозвучало предупреждение, а холодное, отчужденное выражение глаз испугало ее еще больше.
— Не надо рассказывать, если ты этого не хочешь, — прошептала она, не понимая, расслышал ли он ее последнюю фразу.
Хасан покачал головой, словно пытаясь вызвать из глубин самые горькие воспоминания и боль.
— Моя мама была принцессой из соседнего королевства Бакамурат, — начал он. — Их с отцом обручили в раннем возрасте, в соответствии с традициями той эпохи. В возрасте восемнадцати лет они поженились, и вскоре родился я, а два года спустя — Кямал.
— Они не были счастливы в браке? — Элла заметила, как дрогнул его подбородок, и закусила губу, испугавшись своей настойчивости. — Прошу прощения. Глупый вопрос. Если она сбежала, речи о счастье не было.
— В те дни понимание счастья немного отличалось от того, что мы имеем сейчас, — резко сказал он. — Но какое-то время наша семья была вполне счастлива, когда мы жили вчетвером. По крайней мере, мне так казалось. — В его голосе зазвенела сталь.
— Что-то произошло? — догадалась Элла.
— Несомненно, произошло, — согласился он с горечью. — Моя мать поехала навестить свою сестру в Бакамурате, оставив нас с Кямалом дома. Она не возвращалась слишком долго, а когда приехала, оказалось, что она стала совсем другой.
— Что ты имеешь в виду?
Хасан замолчал. Он долго пытался избавиться от мучительных воспоминаний, но сейчас они нахлынули вновь. Он увидел свою мать, бродящую, словно тень, по дворцу, не замечающую даже своих сыновей. Она смотрела на него и на Кямала так, словно их тела были прозрачны. Она перестала есть, а ее прекрасное лицо превратилось в бледное подобие лика с огромными испуганными глазами. Она выглядела безумно трогательно, но даже в своем юном возрасте Хасан понял, что отца это беспокоит. Он вспомнил, как они ссорились на повышенных тонах перед сном, когда они с Кямалом уже лежали в кроватях, и вновь пережил убийственную тишину за завтраками.
— Она влюбилась в знатного мужчину из Бакамурата. Она сказала, что не может без него жить. Что он — единственная любовь ее жизни. Наш отец был очень терпелив, но всему наступает предел. Он сказал ей, что она должна сделать выбор.
Элла задала вопрос, ответ на который знала заранее:
— Она выбрала другого?
— Да. Она предпочла любовника мужу и бросила двоих сыновей, чтобы уйти к единственному мужчине, способному понять ее.
— Кто тебе это сказал?
— Мой отец.
Элла кивнула, проклиная про себя длинные языки взрослых с разбитыми сердцами.
— Иногда родители говорят детям лишнее, — сказала она тихо. — Помню, как моя мама рыдала и говорила об отце вещи, которые я бы предпочла не знать. Словно она забывала, кто из нас родитель, а кто ребенок. Иногда люди позволяют эмоциям брать верх над рассудком.
— Именно! Поэтому я не хочу испытывать эмоции или любовь. — Его губы скривились в насмешке, когда он подумал о том, как удачно сложился их разговор. — Зачем испытывать что-то, что делает из тебя посмешище? Полностью меняет твою жизнь — в этом истина. Любовь непостоянна, как ветер. Моя мать клялась провести всю жизнь с отцом, а потом нарушила клятву. Как люди могут искать любви?
Элла положила карандаш, испугавшись, что он заметит, как сильно дрожат ее пальцы. Она услышала его предупреждение. Но ей хотелось узнать окончание истории.
— Что случилось с твоей мамой? — тихо спросила она.
Хасан мрачно покачал головой, пытаясь избавиться от горечи воспоминаний о женщине, которая произвела его на свет.
— Она испытала позор в полной мере. Знатный мужчина отказался от женщины, которая повела себя столь неподобающим образом. Думаю, он и не думал жениться на ней изначально. Это было плодом ее воображения. И конечно, отец отказался принять ее обратно.
— Она хотела вернуться? — ужаснулась Элла.
— О да. Думаю, к ней пришло понимание того, как много она потеряла — двоих детей и любящего мужа. Но было слишком поздно, отец был слишком горд. Однажды он позволил выставить себя дураком и не мог рисковать снова. Она опустилась. Совсем не ела. Затем она улетела в Швейцарию и заболела воспалением легких в морозную зиму.
Элла уже поняла, что его мать умерла. Это читалось на бледном лице Хасана.
— И ты… никогда больше ее не видел?
— Нет.
— О, Хасан…
— Нет! — вскрикнул он, отталкивая протянутую ею руку. Затем вскочил, отбросив стул, и подошел к окну.
Элла последовала за ним. Она не могла видеть боль и отчаяние в его глазах. Она прислонилась к его напряженному телу, привстала на цыпочки и обняла за шею.
— Хасан, — прошептала она ему на ухо. — Мой милый, милый Хасан.
Его сердце бешено билось, и он чувствовал мягкость ее щеки на своем подбородке. Ему следовало сразу оттолкнуть ее, но он не посмел, чувствуя, как к нему прижимается ее округлый живот. А руки обвиваются вокруг его шеи. И вдруг его эмоции словно прорвались наружу. Вся злость, стыд и боль, которую он долго прятал внутри, всплыли на поверхность.
