Эмили Роуз - Люблю, но не женюсь
— Я нашел способ, как сохранить для тебя все, что ты желаешь: твою карьеру и нашего ребенка, — заявил Хавьер.
— Действительно? — с надеждой спросила она.
— Я найму няню, которая будет находиться при ребенке постоянно. Ребенок будет жить с тобой в Штатах после окончания сезона и со мной во Франции — оставшееся время.
Хавьер ожидал благодарности за столь великодушное предложение. Но воинственное выражение, появившееся на лице Меган, было совсем не похоже на благодарность.
Глава 7
— Значит, ты предлагаешь совместную опеку? — уточнила Меган.
— Да. Таким образом, каждый из нас сможет проводить с ним время.
Она слышала множество ужасных историй о том, как ребенок уезжал за море с отцом-иностранцем, и мать больше его не видела. Она не могла позволить Хавьеру вывезти их ребенка из Штатов. Это было слишком рискованно.
— Но это несправедливо. Малыш будет проводить с тобой почти целый год, а со мной — всего лишь несколько месяцев.
— Примерно так.
Меган покачала головой:
— Ребенок не должен разрываться между двумя родителями, двумя культурами, двумя языками и двумя континентами.
— Разве плохо будет нашему ребенку, если о нем будут заботиться оба родителя?
— Как ты будешь заботиться о нем, Хавьер? Ведь ты — глава огромной компании. И работаешь сутки напролет. Сколько времени ты сможешь уделить сыну или дочери? Ребенку нужен человек, который будет постоянно находиться рядом с ним, который будет любить его и не переложит родительские обязанности на няню.
— Ты тоже собиралась нанимать няню. И, как ты убедилась на этих соревнованиях, ипподром оставляет мало времени для детей.
— Ах да, твой план. Не думай, что я не догадалась о нем.
Взгляд Хавьера стал настороженным.
— Пардон?
— Ты хотел продемонстрировать мне все, что я потеряю, если оставлю ребенка себе. Соревнования, вечеринки с богатыми и знаменитыми, дизайнерские платья, пятизвездочные отели… Но твой план не удался. Все богатые люди, с которыми мы встречались, — это мои потенциальные спонсоры, способные заменить «Парфюм Александер», когда я вернусь к работе. И я нашла по крайней мере трех женщин, готовых нанять няню в складчину. Ребенок сможет ездить со мной на все соревнования, и мы не будем разлучаться ни на один день. Вряд ли такое тебе по силам.
— Ты забыла о том, что моя будущая жена тоже будет принимать участие в воспитании ребенка.
— Нет, не забыла. А вот ты забыл кое-что. Говорил ли ты Сесиль о том, что ее ожидает маленький сюрприз? Как она отнесется к тому, что сразу же после окончания медового месяца в ее семье появится пятимесячный ребенок?
Дрогнувшие губы Хавьера свидетельствовали о том, что он не обсуждал с невестой столь важный вопрос.
— Она привыкнет.
— Хавьер, мы сейчас говорим не о том, чего хочешь ты. Мы говорим о маленьком мальчике или девочке, которым нужна любовь — безусловная, самоотверженная и искренняя. И я сомневаюсь, что ты способен дать ребенку эту любовь. Кстати, ты уверен, что Сесиль будет счастлива стать матерью незаконнорожденного ребенка, бастарда, которого нагулял ее муж?
Хавьер был шокирован. Красные пятна появились на его скулах, ярость вспыхнула в глазах. Меган никогда не видела его таким злым. Может быть, она перегнула палку?
Хавьер рывком привлек ее к себе и впился в ее рот. И поцелуй, и объятия причинили Меган боль. Но прежде, чем она успела отреагировать, Хавьер ослабил хватку, а поцелуй его стал нежным, обволакивающим. Предательское тело Меган с небывалой радостью приветствовало его язык, проникший в ее рот, его горячее дыхание, обжегшее ее щеку.
Что с ней происходит? Почему она не может оттолкнуть его?
Хавьер медленно отодвинулся от нее:
— Никогда больше не называй моего ребенка бастардом.
— Нашего ребенка.
— Хорошо. Нашего ребенка.
Он погладил Меган по щеке, затем провел большим пальцем по ее губам, будто извиняясь за грубое обращение. Каждая клеточка ее тела хотела прижаться к нему, но все-таки Меган нашла в себе силы — и отстранилась.
— Мы оба устали, mon amante. Пойдем в постель.
Это было чисто мужское предложение.
Неужели Хавьер не понимает, как сильно он травмирует ее своим непредсказуемым поведением? Наверное, нет, потому что она тщательно скрывает боль. Меган сделала два больших шага назад:
— Нет. Я хочу побыть одна.
— Вдвоем нам будет гораздо лучше.
— Мне надо отдохнуть. От тебя.
— Отдохнуть от меня?
— Да, Хавьер.
— Это из-за прошлой ночи? Но тебе понравилась наша маленькая игра со связыванием. А почему ты плакала?
— Я не плакала. — Меган растерялась.
— Простыня была мокрая.
— Это пот. Ты довел меня до полного изнеможения. Поэтому я хочу оставить тебя, Хавьер. Я устала. От тебя. От борьбы со своими чувствами. От попыток вести себя так, будто ты не разрываешь мое сердце на кусочки.
Брови его сошлись на переносице.
— Ты затеяла опасную игру.
— Я покончила с игрой. В эти выходные я попыталась притвориться, что между нами ничего нет, кроме секса. Ведь ты считал именно так. Но заниматься с тобой любовью, зная о том, что ты собираешься жениться на другой, — это очень больно. Я так не могу. Я больше не хочу проводить с тобой ночи, и я больше не поеду с тобой ни на какие соревнования. Наши отношения — это гораздо больше, чем секс, Хавьер, и, пока ты это не поймешь, я не буду спать с тобой. Уходи.
* * *Хавьера бросало то в жар, то в холод.
Он кипел от переполнявших его чувств, когда вылез из вертолета и направился по короткой взлетной полосе аэродрома Монако к ожидавшему его лимузину.
Хавьер хотел, чтобы вернулись прежние времена, когда Меган встречала его с распростертыми объятиями — и не важно, когда он приходил, в каком пребывал настроении, в какой одежде и с какими намерениями. Меган несказанно радовалась его приходу, как и должна радоваться хорошая любовница.
Ему недоставало ее искренних улыбок, ее легкой болтовни. Рядом с Меган он расслаблялся, и этого ему тоже сейчас не хватало. Хавьер хотел вернуть те дни, когда он мог покупать ей подарки, и она не смотрела на него с подозрением.
Меган была одной из тех редких женщин, которые ничего не просят и ничего не воспринимают как само собой разумеющееся. Именно таких женщин мужчины любят баловать.
Она права. То, что было между ними, не сводилось только к сексу. Но это уж точно никак нельзя назвать любовью.
Любовь — это непреодолимая потребность быть с кем-то, затмевающая все остальное: дружбу, работу, обязанности. Любовь слепа к недостаткам любимого человека. Тот факт, что Хавьер мог перечислить все недостатки Меган, свидетельствовал о том, что он не любит ее. Это упрямство. Это пристрастие к дрянной еде. Это стремление все анализировать и забывать о времени, если она возится с лошадьми.
