Дениз Робинс - Солнце сквозь снег
Уже через несколько минут, не без сердечного трепета, она входила в дом Чарльза, чтобы впервые встретиться лицом к лицу с его матерью.
3Флоренс Грин была потрясена. Первое впечатление от женщины, которую выбрал ее сын и которая, как она считала, собиралась разрушить его жизнь, поразило пожилую леди до глубины души: Люсия Нортон действительно отличалась красотой и благородством. Миссис Грин мгновенно пришла к выводу, что эта высокая, стройная дама в изысканном черном костюме — не из дешевых соблазнительниц, которые сбивают с пути молодых людей и используют их в своих корыстных интересах. На самом деле Люсия Нортон вполне соответствовала описанию Чарлза. «Да, надо признать, у мальчика есть вкус и он разбирается в людях», — с материнской гордостью подумала Флоренс. Несмотря на то, что в целом положение было крайне неприятным, она, тем не менее поняла, что ей не придется стыдиться своей невестки.
В просторную гостиную, располагавшуюся вдоль всего фронтона первого этажа, Люсия вступила с королевским достоинством, одной рукой опираясь на руку Чарльза, в другой держа сумочку и перчатки. Но глаза ее, как заметила Флоренс Грин, окинув гостью долгим внимательным взглядом, больше походили на глаза не гордой женщины, а несчастной девочки — наивной, романтичной девчушки, которую сильно обидели. Это были яркие, лучистые, очень выразительные глаза, и в сочетании с сочными, пухлыми губами они производили неотразимое впечатление — это Флоренс вынуждена была признать. Она собиралась держаться холодно и с достоинством — хотела дать понять этой миссис Нортон, что не одобряет сложившегося положения, но ради своего дорогого мальчика готова принять у себя его избранницу. Она намеревалась отдать долг вежливости, не более, но вместо того, сама не понимая, как это получилось, порывисто взяла Люсию за обе руки и крепко сжала их.
— Так вы и есть моя будущая невестка?
Люсия ответила чуть охрипшим голосом:
— О, очень мило, что вы уже рассматриваете меня в этом качестве. Я очень благодарна, что вы согласились меня принять… Признаться, я боялась, что вы будете шокированы и рассержены, и…
Флоренс Грин отступила на шаг и вздохнула.
— Что ж, от шока я, кажется, уже оправилась. В конце концов, новость мне преподнесли за завтраком, а я успела пообедать с тех пор, так что у меня было время прийти в себя и примириться.
Люсия посмотрела в проницательные карие глаза пожилой дамы и отметила, что у нее такое же очаровательное чувство юмора, как у Чарльза, чье остроумие служило отличным подспорьем в самой сложной ситуации. И миссис Грин сразу показалась ей очень человечной и простой в общении.
— Но вы наверняка еще сердитесь, — сказала Люсия с легкой улыбкой, за которой чувствовалась крайняя нервозность. Сняв меховую накидку, она перекинула ее через ручку кресла и оглядела комнату. Обстановка ей понравилась.
— Прошу вас, присаживайтесь, — предложила миссис Грин. — Хотите кофе с бисквитами?
— Нет, мам, спасибо, мы уже подкрепились в ресторане, — вмешался Чарльз, которого тоже охватило легкое чувство неловкости и волнения — ведь только что состоялось знакомство двух женщин, в равной степени дорогих его сердцу. Это был невыносимо опасный момент, но ему показалось, что все прошло хорошо.
Извинившись, он направился к выходу, чтобы позвонить в гостиницу в Тенбридже, но прежде чем уйти, наклонился и поцеловал руку Люсии.
— Мама, смотри не обижай моего ангела, — шутливо бросил он, — сегодня у нее был очень тяжелый день, а она такая славная!
Оставшись наедине с миссис Грин, Люсия почувствовала, что на глазах у нее выступают слезы. Она опустилась в кресло и рукой, которую только что поцеловал Чарльз, коснулась лба. Действительно, у нее выдался очень тяжелый день, а в довершение ко всему она не спала почти всю ночь, была измучена и теперь едва сдерживалась, чтобы не зарыдать.
— Не хотите ли снять шляпку, дорогая? — предложила пожилая дама.
Люсия сняла шляпку. Миссис Грин посмотрела на ее гладко причесанную темноволосую головку и подумала, что на вид этой женщине не дашь больше тридцати. Трудно было поверить, что у нее пятнадцатилетняя дочь.
Мысль о детях Люсии снова повергла миссис Грин в ужас, который она испытала во время разговора с Чарльзом.
— А может быть, подниметесь ко мне и приляжете ненадолго? Я принесу вам аспирина, — сказала она, подумав.
Люсия подняла на нее взгляд и улыбнулась, хотя глаза оставались тревожными и в них стояли слезы.
— Нет, нет, что вы! Я просто немного устала, вот и все. Вы позволите закурить?
— Конечно, дорогая.
Люсия открыла маленький золотой портсигар и сначала протянула его матери Чарльза.
— Не желаете?
— Да, пожалуй.
Люсия откинулась на спинку кресла и посмотрела на пожилую даму, сидевшую напротив нее. Как они с Чарльзом похожи! Те же живые карие глаза… квадратный подбородок… цепкий взгляд. Ей хотелось полюбить мать Чарльза и заслужить ее любовь.
И вдруг, сама не заметив как, она начала рассказывать миссис Грин обо всем — слова хлынули потоком, их невозможно было остановить:
— Я так люблю Чарльза! Мне страшно подумать, что я могу причинить ему неприятности или огорчение… или вам… О, прошу вас, постарайтесь меня понять, мы не можем жить друг без друга! Мы несколько раз пытались расстаться, но не вынесли разлуки. Да, да, я знаю, в таких случаях считается, что последнее слово остается за женщиной. Да, наверное, будь я посильнее духом, сумела бы прогнать Чарльза, но… я не смогла этого сделать. Жизнь без него стала бы невыносимой. Пожалуйста, не надо меня ненавидеть за это, и, умоляю, не думайте дурного о вашем сыне из-за того, что все так получилось. Чарльз вас обожает — он так переживал, что из-за меня принесет в вашу жизнь скорбь.
Флоренс Грин сидела молча, глядя на дым от сигареты. Она испытывала самые противоречивые эмоции, никак не могла преодолеть чувство неприязни, все еще страдала от укола ревности, вызванного известием о том, что Чарльз уходит из дома. Для нее это была страшная потеря. Кроме того, ее беспокоило, что сын будет втянут в судебное разбирательство. Развод, публичная огласка, толки и пересуды — боже, как все это неприятно!
Однако Люсия успела покорить ее сердце — и скорее благодаря этому искреннему, идущему из самых глубин души признанию, нежели красотой и шармом.
— Что вы, Люсия, мне не за что вас ненавидеть, — искренне сказала миссис Грин. — Тем более, что вы — избранница моего сына. Напротив, я весьма расположена к вам. А что касается Чарльза… он всегда был таким славным мальчиком, прекрасным сыном… После смерти его отца я только им и жила. Теперь я его теряю, и для меня это, не скрою, сильное потрясение.
