Хэдер Макалистер - Музыка любви
– Добрый день, – неуверенно произнес молодой человек. – Меня зовут Спенсер Прайс. Я приятель Лекси... Александры. Она пригласила меня на рождественский обед.
Мужчина выпрямился и приветливо улыбнулся.
– Не знаю, подадут ли в этом доме обед, но отец Александры приготовил отменный коктейль. – Он протянул гостю руку. – Бен Уиллман. Я дядя Лекси.
Через открытую дверь были видны большие комнаты в праздничном убранстве, все заволакивала легкая голубоватая пелена.
– Кажется, они все на кухне. – Мистер Уиллман повел Спенсера за собой. – Тут, знаете ли, такая суматоха!
По мере приближения к кухне дымовая завеса становилась все плотнее. Где-то рядом голос миссис Джордан повторял:
– Что же теперь делать?
Мистер Уиллман остановился в дверях.
– Дамы, – произнес он, – к нам пришел молодой человек. Говорит, его пригласили на обед.
– Спенсер! – крикнула Лекси таким ликующим голосом, что Спенсер замер от неожиданности.
Девушка поставила противень с чем-то подгорелым на плиту и быстро подошла к нему.
– Ты пришел!
– Да. Счастливого Рождества! – Он кивнул на противень. – Это гусь?
– Был. Хотя по виду теперь не скажешь. Спенсер удивленно посмотрел на нее: она что же, специально сожгла несчастного гуся, чтобы я предстал перед ее родителями в самом выгодном свете? Вот это характер!
Девушка ткнула пальцем в пакет, который он держал в руках.
– Неужели это копченая индейка? – с надеждой спросила она.
Молодой человек кивнул. Хорошо, что он не оставил пакет в машине.
Прикрыв глаза, Лекси, с облегчением выдохнула.
– Спасибо, – прошептала она и, обернувшись, громко произнесла: – Мама, посмотри, что принес Спенсер! Копченую индейку!
Глаза миссис Джордан наполнились слезами.
– Доктор Прайс, вы спасли нас!
– Ну что вы, – смутился молодой человек, – у вас, наверное, много другой... еды. – Он огляделся: вся кухня, стены, стол и даже потолок была заляпаны чем-то съестным.
– Мама, индейку нужно только разогреть, остальные блюда скоро будут готовы. – Лекси стала разворачивать пакет, но мать остановила ее.
– Здесь столько дыма. Почему бы тебе не показать Спенсеру – можно мне вас так называть? – наш сад, а мы пока проветрим кухню.
– Но ведь нужно еще... – Лекси взглянула на плиту, залитую чем-то нежно-розовым.
– Прошу тебя, – настойчиво повторила миссис Джордан. – Лоренс, ты ведь помоешь плиту, правда? Девушка кивнула в сторону боковой двери.
– Выйдем здесь. С заднего двора открывается чудесный вид на водопад.
Стараясь не наступать в розовые лужицы на полу, Спенсер пошел за Лекси. Проходя мимо двух темноволосых женщин, украшавших печенье, он остановился, чтобы поздороваться, но они не обратили на него внимания.
– Спенсер, это моя сестра Гретхен и ее подруга...
– Доктор Трейси – мой психоаналитик, – бесцеремонно прервала ее Гретхен, – и я этого не стыжусь. Важно ничего не скрывать от своих родственников.
– Гретхен слышала, что вас назвали доктором Прайсом, – подала голос психоаналитик.
– Я доктор наук, – вежливо пояснил он.
– Вот видишь, – успокоила она свою пациентку, а ты думала, что родители подыскали тебе еще одного врача.
Гретхен изучающе посмотрела на Спенсера, и ему показалось, что она была бы не против еще одного психоаналитика.
– Если он не врач, значит, твой поклонник, – высказала она предположение.
– Гретхен чувствует себя одинокой, потому, что вы ни о чем ей не рассказываете, – ровным профессиональным тоном объяснила доктор Трейси.
– А о чем я должна ей рассказывать? – удивилась Лекси.
– О своем молодом человеке.
– Мы начали встречаться недавно, – попытался успокоить ее Спенсер.
– Недавно? Так почему же она пригласила вас на наш семейный праздник? – недовольно произнесла Гретхен. – Сегодня Рождество, здесь собрались только члены семьи.
– Если ты проходишь курс психотерапии, это еще не дает тебе права грубить! – взорвалась Лекси. – Пойдем, Спенсер.
– Я всего лишь пытаюсь выразить свои чувства.
– Гретхен... – начала доктор Трейси.
– Ему здесь не место!
Спенсер почувствовал раздражение и вышел в боковую дверь.
– Извини, – догнала его Лекси уже во дворике, – Гретхен всегда передергивает.
Спенсер безмятежно любовался водопадом вдали.
– Все в порядке, не беспокойся.
– По-моему, ты уже достаточно настрадался от знакомства со мной. Ты сделал даже больше, чем предусматривало наше соглашение. Поезжай домой, радуйся празднику. Я скажу родителям, что у тебя появились срочные дела.
Нужно ей все объяснить, подумал Спенсер. Он взглянул на Лекси, потом снова перевел взгляд на водопад...
– Я рос в детском доме, потом у приемных родителей. Отца я не знал, мать – алкоголичка. Бабушка не смогла взять меня к себе. Вот и все.
Спенсер боялся, что его станут жалеть, однако Лекси посмотрела на него сердито.
– Если тебе неприятно говорить об этом, не надо.
– Но я ведь говорю! – Просто я... никогда никому не рассказывал об этом. Бывали времена, когда моя биография сильно мне мешала. – Спенсер попытался улыбнуться. – Начать очень трудно.
– Тебе, наверное, пришлось очень много трудиться, чтобы достичь теперешнего положения, – произнесла девушка.
Легкий ветерок подхватил ее локон, и он упал на лоб. Лекси привычным жестом убрала волосы за уши.
– Расскажи, как ты стал руководителем исследовательской группы.
Спенсер пожал плечами.
– Я не ставил перед собой такой задачи, просто мне надоело, что люди рядом со мной постоянно меняются. Не пойми меня неправильно, у нас был хороший детдом. Потом я жил в семьях замечательных людей, но они были мне чужими. А однажды я увидел иностранный фильм. Там речь шла о мужчинах, которые свято чтут школьную дружбу. И неважно, что они делают в жизни, товарищи всегда готовы поддержать их, потому, что они учились и жили в одной школе.
– В интернате? Он кивнул.
– Я сменил несколько школ, попадал то в одну семью, то в другую и наконец, решил, что, если поступлю в интернат, в моей жизни появится что-то постоянное.
– Мудрое решение. – Лекси поежилась.
– Да, только это оказалось не так-то просто. – Спенсер только теперь заметил, что она вышла на улицу в одном легком платье и фартуке.
Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Девушка уютно укуталась в него. Теперь он будет пахнуть ее чудесными духами, не без удовольствия подумал Спенсер.
– Я расспрашивал людей, листал каталоги в библиотеке и наконец, узнал о школах-интернатах. В такой школе я мог жить круглый год, и мне уже не был нужен опекун. К тому же ученики там носили форму, поэтому я мог не стыдиться своей жалкой одежды. Но чтобы попасть туда, нужно было добиться стипендии либо найти спонсора. Я стал учиться как ненормальный, засел за книги, работал, не поднимая головы. Потом разослал заявления во все известные мне интернаты. Одна пенсильванская школа предложила мне стипендию.
