Синда ричардс - Когда мужчина влюблен
— Анни, — прошептал он и попытался снова поцеловать ее, но она оттолкнула его руки. Господи, что это, она совсем потеряла голову!
Аннемари отстранилась от Дэвида. Ну почему, почему их с Дэвидом связывает еще и взаимное физическое желание? Почему их обоих готов поглотить огонь страсти?
— Не называй меня Анни. Меня так никто не называет.
— А я буду, — спокойно ответил он. И вновь протянул к ней руки, но Аннемари резко шагнула в сторону.
— Нам надо поговорить…
Она все еще не могла прийти в себя. Ведь ему ничего не стоило овладеть ею прямо здесь, на старом кладбище, тем более что она не оказала бы ни малейшего сопротивления!
— Нет, — упрямо выговорила она.
— А я говорю — да, — не сдавался Дэвид. — Я отлично понял все, что касается общего синдрома, но если ты считаешь, будто я без ума от тебя только поэтому, то нам есть о чем поговорить. Ты рассказала своему психотерапевту, что мы делали с тобой до того, как нас взяли в заложники?
— Не понимаю, о чем ты!
— Не увиливай, прекрасно все понимаешь. Между нами уже начиналось нечто такое, еще до того, как нас схватили. И не говори мне, что первый раз слышишь об этом. Или, по-твоему, если я проявил к тебе интерес, то значит, увиваюсь за каждой юбкой, которая появляется в посольстве?
— Откуда мне знать?
— Что ж, согласен. Но ты сразу мне понравилась. С первой минуты, как только я тебя увидел. Ты была такая милая, такая хорошенькая и наивная с этой своей жестянкой!
Он улыбнулся, и Аннемари, не сдержавшись, улыбнулась ему в ответ. Неожиданно на нее накатила усталость. Дэвид снова заключил ее в объятия, и на этот раз она не стала сопротивляться, а, наоборот, положила ему на плечо голову.
— Наверно, в тот день мне не надо было идти с тобой, — тихо произнес он. — Если бы я тогда… — И он снова крепко сжал ее. — Прости меня, Анни. Мне так хотелось быть рядом, рассказать все, что мне известно о Харане, произвести на тебя впечатление. Мне хотелось, чтобы ты запомнила меня. Я обязан был тебя оберегать, но не смог. Ведь я должен был предвидеть, что происходит нечто неладное!
— Дэвид, не надо, прошу тебя.
Аннемари ни в чем его не винила. Ну зачем ему корить себя, разве он виноват?
— Я здесь только по одной причине, Аннемари, — из-за тебя. Мне… я хочу заново начать все с того самого момента, когда мы с тобой… как будто тогда в Харане с нами ничего не произошло.
— Боюсь, ничего не получится…
— Почему?
— Потому что мы очень разные.
Он отстранил ее от себя, чтобы пристально заглянуть ей в глаза.
— Ты хочешь сказать, что я бывший уличный хулиган, который пошел служить в армию, а ты считаешь себя чем-то вроде второй леди Элизабет?
Его слова были недалеки от истины, и Аннемари рассердилась:
— Дэвид, я уже один раз в жизни совершила подобную ошибку!
— Неужели? Тогда ты и сама должна понимать — я не Грейсон!
Что ж, пожалуй, в этом он прав. Прошло всего немного времени, а она уже безоглядно влюбилась в него, влюбилась так, как никогда не была влюблена в Грейсона Баркли. Но разве дело в этом?
— Я ничего не хочу менять в своей жизни. Мне нравится здесь жить, — произнесла она и вздохнула.
Дэвид отошел на несколько шагов, задумчиво глядя на кладбище. Аннемари проводила его глазами и была вынуждена признаться, что ей нравится в Дэвиде буквально все — внешность, походка, манера держаться, такая искренняя и непринужденная. Она видела его всяким — сильным и слабым, храбрым и почти сломленным. Неожиданно Аннемари поняла, что в данную минуту стоит перед выбором: либо ей быть с Дэвидом, либо и дальше жить без него. И ни один из вариантов не обещает быть легким.
— Эй! — услышала она голос Дэвида. — Давай заключим нечто вроде перемирия. Предположим, что мы просто друзья, и не будем говорить о неприятных вещах. Побудем какое-то время вместе — ты покажешь мне свои любимые горы, а я… я обещаю, что постараюсь тебя не соблазнять. Что ты на это скажешь?
Аннемари искренне улыбнулась его словам. В этом весь Дэвид. Даже в самом безвыходном положении у него непременно найдется план!
Глава 8
И они мирно отправились осматривать достопримечательности. Правда, когда Дэвид помогал ей сесть на “харлея”, он почему-то неожиданно отпустил ее, а сам отошел в сторону.
— В чем дело? — поинтересовалась Аннемари.
— Оставайся на месте! — крикнул он, когда она уже было собралась слезть с мотоцикла.
— В чем дело? — повторила Аннемари, не понимая, что происходит.
Дэвид криво улыбнулся:
— Ты хоть и была замужем, но почти ничего не знаешь о мужчинах.
Услышав такое, Аннемари нахмурилась:
— А какое это имеет к нам отношение? Ты, случайно, не болен? Или…
— Что “или”? Будь добра, договаривай. — Теперь он уже улыбался от уха до уха. — Но раз уж ты настаиваешь, скажу — я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать. Но это все ты виновата. И между прочим, не в первый раз — с того самого момента, когда еще в посольстве обвинила меня в том, что я использую ситуацию, чтобы играть на публику. Обнимать тебя, целовать, Господи — кто бы знал, как мне трудно было сдерживаться! — Его улыбка стала еще шире. — Так как ты на это смотришь?
Аннемари по-прежнему хмурилась. Порой Дэвид задавал удивительно дурацкие вопросы.
— Не знаю, — честно призналась она наконец. Он громко рассмеялся в ответ. — А зачем ты меня допрашиваешь, Гэннон? Ведь тебе совершенно ясно, что я не знаю ответа, и все равно ты допытываешься не иначе как мне назло!
По-прежнему улыбаясь, Дэвид кивнул.
— Ты такая хорошенькая, особенно когда рассуждаешь о том, будто я веду неприличные разговоры.
— Ни о чем я не рассуждаю.
Аннемари решила прекратить это препирательство, потому что Дэвид снова был готов расхохотаться. Она попыталась придумать что-нибудь такое, что моментально поставило бы наглеца на место, но, увы, в голову ей так ничего и не пришло.
— Может, все-таки поедем? — не выдержала она.
— Ну, если ты настаиваешь, — ответил Дэвид. — Но мне почему-то кажется, что ты еще не прониклась сочувствием к испытываемому мною в данный момент неудобству.
— Пожалуй, ты прав, — призналась она и от души рассмеялась.
Он быстро обнял ее и, несмотря на свое “нетрезвое” состояние, сел на мотоцикл. Аннемари крепко обхватила его за талию и они сорвались с места. Ей с каждой минутой все больше и больше нравилось кататься. Как это здорово — прижавшись к Дэвиду, проноситься под тенистыми кронами, мимо аккуратно выстриженных лужаек, оград, мимо пламенеющих азалий — все это заставляло ее по-новому взглянуть на знакомые, любимые с детства места, которые она видела едва ли не каждый день своей жизни.
