Мэрилин Герр - Сладкое лето
«Держись, ну продержись совсем немного, пока он не уйдет», – уговаривала она себя.
Кайл, так и не сказав слова, которые застыли у него на губах, вышел в ночь.
Она видела в окно, как он решительно перешел улицу, сел в машину и уехал. Тут самообладание изменило ей, все переживания выплеснулись наружу, и она, рухнув на постель, зарыдала.
На следующее утро телефон зазвонил ей прямо в ухо. Она посмотрела на часы. Восемь утра.
– Эбби?
Мужской голос был хриплым от волнения.
– Кайл? Если ты думаешь… – начала она сердито.
– Я звоню тебе, чтобы попросить об одолжении.
– Одолжении? – удивилась она.
– Да. Гвен получает истинное удовольствие от твоего общества, и ей нужно немного отвлечься. Она хотела бы позавтракать с нами в «Уиндоуз-уорлд». Я знаю, что ты ненавидишь меня и что твои вещи упакованы. Но ей очень нужно, чтобы ты пришла.
Возникла неловкая пауза, которую первым нарушил Кайл:
– Клянусь, что буду таким, как раньше. Эбби?
– Да?
– Клянусь, клянусь, клянусь. Ты слышишь меня? Беру назад все глупые слова, сказанные вчера. Прошу прощения, что оставлял тебя одну. Могу тебя порадовать: у меня несварение желудка от всех этих пирогов.
– Зачем тебе тогда идти на завтрак?
– Я должен. Ну, что ты скажешь?
Скоростной эскалатор поднял их на сто седьмой этаж Всемирного торгового центра, и Кайл повел Эбби и Гвен в «Уиндоуз-уорлд».
– Нам сегодня повезло, леди. Столик у самого окна, и погода отличная. Видно на мили вокруг. Гвен, помоги мне сориентировать Эбби, – добавил он, чтобы как-то отвлечь сестру.
Покончив с едой, Эбби тяжело вздохнула:
– Все было великолепно. Почему вы не остановили меня, когда я вцепилась в этот шоколадный торт?
– Чтобы ты вместо него воткнула вилку в меня? – засмеялся Кайл. – Я бы ни за что не встал между тобой и тортом. Я видел, как жадно светятся твои глаза.
Несмотря на грустное настроение, Гвен улыбнулась. Кайл наклонился и погладил сестру по руке. Его план сработал: Гвен уже не выглядела такой мрачной. Он выдвинул предложение:
– В музее «Метрополитен» открылась роскошная выставка. Может, сходим?
– Спасибо, Кайл, но у моего друга сегодня днем какой-то праздник, – ответила Гвен. – Я обещала заскочить. Ты, как всегда, великолепный большой брат. Спасибо, что не оставлял меня все это время одну. И, Эбби, большое спасибо тебе, что приехала сюда на уик-энд. Вы очень мне помогли. Я звоню Брэду каждый день… но все равно… передайте ему от меня привет. Хорошо?
Эбби пообещала.
– Вот увидишь, Гвен, постепенно все войдет в норму. Обязательно! А пока я за ним послежу.
С влажными от слез глазами Гвен кивнула. Кайл проводил сестру к лифту. Как они близки, подумала Эбби. Она была рада, что тоже хоть чуть-чуть сумела помочь Гвен.
Ведя машину в направлении южного Манхэттена, Кайл повернулся к Эбби:
– Ну что, мисс Мартин, поможете мне скоротать длинный одинокий вечер?
Голос Кайла звучал тоскливо. Ветер шевелил его голубую рубашку, в открытом вороте виднелась сильная грудь, поросшая черными волосами.
Она заметила в его глазах выражение грусти. Это ее удивило. Ему, казалось, было грустно, что она скоро уедет. И ей хотелось протянуть руку и прижать его к себе, утешить. Они ведь, в конце концов, всего лишь друзья. Разве он не употребил это слово?
Улыбнувшись ему, она заговорила дружеским, но чуть холодноватым тоном:
– Мистер Таннер, вы продолжаете делать столь интересные предложения, что я не в силах отказаться.
Они остановились у здания «Метрополитен» и поднялись по массивной мраморной лестнице. Ее плечо нечаянно коснулось его твердой руки, и она почувствовала желание, которое так хотела превозмочь. О Господи! У них нет будущего, как бы он там мило ни извинялся за свое поведение на вечеринке. Она должна сделать так, чтобы эта последняя экскурсия прошла легко и небрежно. Концентрироваться на картинах. На великолепии здания. На чем угодно, только не на нем.
Кайл также почувствовал, как от легчайшего прикосновения Эбби запульсировала его кровь. В его жизни никогда не было такой женщины, как Эбби Мартин. Все остальные казались ему теперь безжизненными, скучными и глупыми.
Но ведь Эбби сказала ему, что они совершенно разные люди и различия между ними непреодолимы.
Он не согласен с ней, но теперь уже не повернуть назад. Он должен убедить ее в своей искренности. Это будет нелегко: Эбби упряма, она слушает лишь свой внутренний голос. Кайл представил себе, сколь медленным и мучительным будет путь ухаживания, прежде чем он сумеет заставить ее изменить представление о нем. Он усмехнулся.
Они поднимались по мраморным ступеням музея, и Эбби чувствовала, как тепло смотрит на нее Кайл. Или ей только кажется? Его крепкие пальцы искали ее руку. Ну вообще-то для того, видимо, чтобы она увереннее держалась на лестнице.
Картины. Да, концентрируй свое внимание на картинах.
Эбби осматривала шедевр за шедевром. Она таяла от восторга, пока они переходили от экспоната к экспонату.
Кайл не хотел прикасаться к ней. Правда не хотел. Он был полон намерений вести себя как настоящий гид, чтобы не пугать ее. Но сгорал от желания прикоснуться к ее коже. Она чувствовала его прикосновения к своему локтю, к спине. Его подбородок касался ее волос. Пальцы время от времени сплетались с ее пальцами. Легкие прикосновения посылали ток по всему ее телу. Она впитывала в себя его теплую мужскую близость.
– Импрессионисты очень хороши, Кайл. Пейзажи Моне просто восхитительны. Он, видимо, любил природу так же, как я.
Кайлу удалось усмехнуться.
– Эбби, никто так не любит природу, как любишь ее ты.
Они переходили из зала в зал как в тумане, рассматривая великолепные творения искусства и задерживаясь подольше у тех, которые особенно привлекали их внимание. Его сильная рука лежала у нее на спине.
Они буквально растворились в этом мире искусства. Греческие амфоры, произведения египетских ремесленников, доспехи средневековых рыцарей, картины… Вдруг Эбби воскликнула:
– Мой поезд! Я чуть не забыла!
– А я как раз и надеялся на это.
Они вышли из музея со стороны Центрального парка.
– Не верится, что день пролетел так быстро. Но это последний поезд сегодня в Ланкастер, Кайл.
Ей показалось, что в его глазах появилась грусть. Не может быть. Она ошиблась. Красивый Кайл Таннер не может так огорчаться по поводу ее отъезда.
Или все-таки может?..
– Ты на этой неделе будешь фотографировать что-то необычное?
– Завтра улетаю в Лондон снимать драгоценности Короны.
– Кайл, ты никогда не рассказывал мне об этом. Ты, наверное, волнуешься.
