Лора Энтони - Не муж, а мед!
Вчера вечером они впервые любили друг друга, и она раскрылась для него, как цветок, который тянется к солнцу.
Теперь она действительно была его женой.
Оставалось лишь одно: сообщить Трэвису, что он его отец. Иначе они не смогут стать настоящей семьей.
Дейзи открыла глаза.
— Доброе утро, — приветствовал ее Кэл, широко улыбаясь. Он приподнялся на локте и внимательно изучал ее. Радостный поток света, проникающий сквозь шторы, еще больше подчеркивал веснушки у нее на переносице.
Дейзи натянула на себя простыню, чтобы прикрыть обнаженную грудь.
— Как себя чувствуешь? — заботливо спросил Кэл.
Она опустила глаза.
— Очень хорошо.
— Очень хорошо? — Он изобразил негодование. — И только?
— Ладно, скажу по-другому, — смягчилась она, слегка поджав губы. — Я чувствую себя изумительно. Это была замечательная ночь. — Она зевнула и потянулась, с кошачьей грацией выгнув спину.
Глядя на нее, Кэл вновь ощутил горячее желание.
— Не жалеешь? — осторожно спросил он.
Дейзи помолчала. Это молчание задело его за живое. Может быть, она сожалеет о случившемся? Или нервничает и смущается, как, впрочем, и он?
— Нисколько, — наконец заверила его Дейзи.
— Если тебя что-то беспокоит, лучше скажи об этом. — Кэл закусил губу и с нетерпением ждал ее ответа.
Семь лет назад корнем всех их проблем были упрямство, гордость и нежелание все обсудить.
И теперь он не допустит, чтобы высокомерие и неискренность снова разлучили их.
Она покачала головой.
— Все в порядке.
— Тебя что-то беспокоит. Я вижу это по твоему лицу.
— Просто я думаю о Трэвисе.
— Я тоже. — Кэл нахмурился. — Я готов сообщить ему, что я его отец.
— Подожди минуту. — Дейзи протестующе подняла ладони. — Ты очень торопишься. Нам надо все обдумать. Может быть, подождем еще немного?
Кэл глубоко вздохнул. Возможно, она права, но ему необходимо, наконец, занять законное место в жизни своего сына.
— Хорошо, — уступил он. — Сколько?
— Не знаю.
Кэл, досадуя, провел рукой по волосам.
— Ты мне все еще не доверяешь… — зло сказал он.
— Я не это имею в виду, — поспешила возразить Дейзи, но они оба знали, что она говорит неправду. Причина была именно в этом.
— Ты хочешь сказать, что прошлая ночь ничего не значит? — Он вопросительно посмотрел на нее.
— Нет.
— Я думал, мы положили начало и принялись возвращать утраченное.
— Мы и правда положили начало. Но только лишь начало. Между нами семь лет разлуки.
Неужели он возлагал слишком большие надежды на их близость? Прошлую ночь Кэл расценил как прощение. Очевидно, он заблуждался.
Кэл стиснул зубы и заставил себя успокоиться.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Ты дашь знать, когда мне можно будет сказать правду моему сыну. Надеюсь, что это произойдет не на пятидесятую годовщину нашей свадьбы!
Дейзи посмотрела на раздраженного Кэла. Его гнев возбуждал ее. Покрывало было обернуто вокруг его узкой талии. Красные рубцы на лице полностью исчезли.
Прошлая ночь, страстная и порывистая, напомнила о себе вереницей красочных картин, захвативших ее сознание. Лучшая ночь ее жизни…
Она никогда не думала, что сможет отдаться мужчине в таком диком порыве.
И если он теперь ее бросит, она погибнет.
Дейзи закрыла глаза, почувствовав боль в груди. Может быть, она глупо поступила вчера. Горячая страсть и годы ожидания ослабили ее решимость. Она поддалась Кэлу. Хуже того, именно она все начала.
Но что сделано, то сделано. И она не могла заставить себя сожалеть о той божественной ночи.
Но ее долг — уберечь Трэвиса от душевной травмы. Дейзи не могла допустить, чтобы мальчик узнал правду, пока она не будет уверена, что Кэл вернулся навсегда.
Предстоящее родео будет испытанием для Кэла. Почитатели Кэла, которых он непременно встретит, станут уговаривать его сделать операцию на колене и вернуться обратно на арену.
Сможет ли Кэл устоять против такого соблазна? Сможет ли выбрать любовь и семью, а не скачки на быках и утверждение своего мужского начала? Если он выдержит это испытание, Дейзи позволит ему сказать Трэвису всю правду.
— Дейзи?
Она очнулась от своих мыслей. Кэл серьезно смотрел на нее. Его глаза излучали бесконечную любовь.
— Не тревожься, любимая, — сказал он низким голосом. — Я не подведу тебя снова. Клянусь.
Но приближение родео все же волновало Кэла. Охватившее город возбуждение не прошло мимо него. Однако Кэл считал, что опасения Дейзи излишни.
Кэл был уже не тот, что семь лет назад. Теперь он должен был думать о семье и не мог позволять себе принимать решения только в зависимости от своих желаний. Теперь для Кэла появились более важные вещи, чем слава, риск, приключения и утверждение мужского начала. И ему необыкновенно понравилась его новая жизнь, жизнь семейного человека.
Настоящее испытание для мужчины — стать мужем и отцом, а не продержаться восемь секунд на спине злобного, хрипящего животного. Окружить своего ребенка нежной заботой, дать жене любовь и привязанность, которых она была лишена, делить с ними обоими радость и счастье семейной жизни — теперь его цель состояла в этом.
Конечно, ажиотаж в Иглтоне по поводу родео вызывал в нем ностальгию, но он не хотел возвращаться в прошлое. Он уже был звездой представления, золотым мальчиком. Купался в лучах славы. Теперь надо подумать о будущем. А «бразды правления» передать ребятам, которым еще нужно что-то доказывать.
— Поторопитесь! — умолял Трэвис, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Кэл и Дейзи едва поспевали за ним.
В новом ковбойском костюмчике мальчик выглядел уменьшенной копией своего отца. Накануне вечером все трое специально ездили в Корпус, чтобы купить Трэвису ковбойское снаряжение, и Кэл считал, что его сын чертовски здорово выглядит.
— Когда мы придем, все хорошие места уже будут заняты, — жаловался Трэвис.
Они подошли к проходу, где проверяли билеты.
— Копуши, — ворчал Трэвис.
— Он очень изменился, — заметила Дейзи, нежно глядя на ребенка.
— Стал более открытым, — согласился Кэл. — Уже не такой застенчивый, как раньше.
— Я слишком долго держала его в изоляции.
— Ты старалась, как могла, — утешал Кэл.
— Твое влияние полезно ему, теперь я вижу.
— Спасибо за теплые слова, — ответил Кэл, обхватив ее за талию.
Всю прошлую неделю их отношения были натянутыми. Он знал о страхах Дейзи, связанных с родео, и не собирался нарушить данное ей обещание. Никакое искушение не могло сравниться с радостью, которую он обрел в отцовстве. Когда он смотрел на сына, его переполняла гордость. И это чувство он не променяет никогда на сомнительные острые ощущения.
