Морин Чайлд - Ловушка для охотницы
Неужели это любовь?
Коннор ужаснулся своей нелепой мысли. Любовь? Он влюблен? Паника обуяла его.
Он не мог влюбиться.
— Черт возьми, — пробормотал Коннор, пытаясь оправиться от шока, вызванного страхом перед непонятным чувством. — Бывают в жизни чудеса. Кажется, я просто околдован Эммой Джейкобсен. Она — моя мечта.
— Впервые слышу от тебя подобные слова и вижу тебя растерянным.
— Неужели? — криво усмехнулся Коннор. — Священник не верит в чудеса?
— Неплохой вопрос. — Лайем, скрестив руки на груди, пристально смотрел на брата. — И что ты собираешься делать, Коннор?
Тот покачал головой.
— Даже не знаю.
Коннор Райли находился в состоянии крайнего отчаяния. В лице Эммы потерял лучшего друга. Повел себя так, что девушка не желала больше разговаривать с ним. Вероятно, она вообще не захочет видеть его в будущем. О боже. И ошибку уже не исправить.
— Ты намерен сдаться? Молча уйти?
Коннор мрачно взглянул на брата.
— Пытаешься манипулировать мною?
— Вовсе нет.
— Тогда к чему этот странный разговор?
— У тебя уже есть план действий?
— Если бы он у меня был, неужели я сейчас стоял бы перед тобой в полной растерянности?
Лайем усмехнулся.
— Один парень как-то сказал: «В день, когда мне понадобится совет священника в плане отношений с женщиной…»
Шумно выдохнув, Коннор проворчал:
— Мне немедленно нужен твой совет.
Лайем положил руку на плечо брата.
— Слушай, только внимательно. Ты недавно взглянул на Эмму по-новому, как на привлекательную женщину. Может, настала пора открыть ей свое сердце?
— И это весь твой совет? — недоуменно спросил Коннор.
Лайем добродушно рассмеялся.
— Подумай. И ответ придет сам собой.
— Открыть сердце… Легко сказать. — Коннор вышел из машины и вдохнул влажный ночной воздух. Слова Лайема весь день эхом отдавались в ушах.
Свет, льющийся из окон автомастерской, означал, что Эмма еще не ушла. У Коннора заныло под ложечкой, словно ему предстояло ступить на минное поле.
Любовь?
Неужели он влюблен в Эмму? Коннор по-прежнему не находил ответа на сложный вопрос.
Да. Эмма нравилась ему. Гораздо сильнее, чем какая-либо другая женщина. Он буквально сходил с ума — даже ни разу не поговорил с ней за эти три дня. Но Эмма не желала видеть его. Ужасно. Пережить такое трудно.
— Все. Хватит. Нужно действовать, — прошептал Коннор. Он вспомнил совет Лайема. И, как ему показалось, нашел наконец ответ.
Нужно перестать думать об Эмме как о друге и начать воспринимать ее как женщину.
Коннор с улыбкой достал из машины огромный букет алых роз, источающий головокружительный аромат, и завернутую в золотистую фольгу коробку дорогих шоколадных конфет.
Все замечательно. Парень вновь обрел уверенность в себе.
И вообще, Коннор мог бы написать учебник под названием «Как свести женщину с ума». Цветы, шоколад, нежные поцелуи обеспечивали ему победу над красотками бесчисленное количество раз.
Однако в данном случае все гораздо серьезнее. Он должен доказать Эмме Джейкобсен, как много она значит для него, убедить ее в том, что случившееся между ними — не просто интрижка на одну ночь. И тогда их отношения сами собой перейдут на новый виток.
Захлопнув дверцу машины, Коннор направился к мастерской. Он с удовлетворением обнаружил, что дверь заперта. Эмма послушалась его совета.
Коннор постучал и замер в ожидании. Хозяйка автосервиса приоткрыла дверь всего на несколько дюймов. Затем удивленно взглянула на незваного гостя.
Через узкую щель Коннор увидел: девушка была одета в знакомый промасленный комбинезон, и мужчина невольно задался вопросом, не скрывается ли сейчас под серой тканью полностью обнаженное тело, как в тот памятный вечер? Во рту при мысли об этом мгновенно пересохло.
— Коннор? Что ты делаешь здесь?
— Мне было нужно увидеть тебя, — ответил он, держа перед собой цветы и конфеты. — И еще я хотел передать тебе это.
— Розы…
Коннор улыбнулся, делая шаг навстречу девушке.
— И шоколад.
Эмма зашлась в приступе саркастического смеха. Она потянула дверь, прикрывая ее.
— Ты так ничего и не понял.
Смущенный Коннор совсем растерялся.
— Не понял что? Почему ты сердишься, Эмма?
Она безмолвно взирала на него бесконечно долгую минуту. Коннор мог поклясться, что в воцарившейся тишине слышит стук собственного сердца. Наконец, отворив дверь шире, Эмма сделала шаг вперед. Скрестив руки на груди и пристально глядя на Коннора, она покачала головой.
Целый вихрь эмоций промелькнул в ее глазах. И Коннор интуитивно почувствовал, что где-то совершил ошибку. Он силился понять, в чем же именно состоит его промах.
— Ты принес мне розы.
— Да.
— Я ненавижу розы. Моя помолвка…
Коннор едва не ударил сам себя. Идиот! Ведь он знал это, черт возьми! Ему было известно, что любимые цветы Эммы теперь — гвоздики. Пальцы сжали злополучный букет, словно желая раскрошить его в пыль.
Извиняющимся тоном Коннор произнес:
— Я — полный кретин. Прости. Я не подумал…
Эмма подняла голову. Ее прекрасные глаза наполнились слезами. Оставалось лишь молить бога, чтобы девушка не разрыдалась.
— Действительно, как следует не подумал, — грустно промолвила она. — Хочешь задобрить меня традиционным набором, с помощью которого обычно охмурял своих подруг? И надеешься таким образом все исправить?
— Эмма…
Развитие событий отклонялось от намеченного плана. Усилия Коннора пошли прахом. Мужчине казалось, что он вес глубже погружается в зыбучий песок. Отчаяние. Пытаясь загладить прежнюю ошибку, только ухудшил положение вещей.
— Я уже объяснила тебе, Коннор, — заговорила Эмма тихим, дрожащим от напряжения голосом. — Женщины, с которой ты провел ночь страсти, не существует. Она была актрисой, неплохо сыгравшей свою роль. А настоящая Эмма никогда не интересовала тебя.
Внутри у Коннора все дрожало от сильного волнения. Он лихорадочно подыскивал слова оправдания. Но разум отказывался служить ему. Коннор не мог даже говорить.
Он в очередной раз заставил Эмму страдать.
И осознание этого отозвалось в его душе доселе неведомой болью.
Чувство собственной вины заглушило все прочие.
Пропасть, разделявшая их с Эммой, продолжала стремительно расширяться. Коннору казалось, что он, сорвавшись со скалы, падает вниз, безуспешно пытаясь ухватиться за острые камни.
— Эмма, я снова совершил ошибку… — Он бессильно опустил руки, в которых по-прежнему держал подарки. — Но я хочу, чтобы мы с тобой оставались друзьями.
