Серена Паркер - В объятиях ночи
Разбудил ее мощный раскат грома. Комната озарилась вспышкой молнии, в окно хлестал дождь. Шейла подбежала закрыть окно и услышала детский плач, доносившийся из соседней комнаты. Накинув халат на голое тело, она босиком выбежала из спальни в коридор. Теперь отчетливо слышался плач уже двоих детей. Должно быть, испугались грозы, подумала Шейла и открыла дверь в детскую спальню. Вспышка молнии высветила две кроватки, а между ними высокую фигуру Грега в темном халате. Вид его мрачной фигуры заставил Шейлу помедлить. Потом она бросилась к окну, закрыла его и задернула шторы.
— Видимо, девочки проснулись, когда началась гроза, — пробормотала Шейла и обернулась.
Грег уже включил ночник и теперь держал на руках Холли. Шейла взяла ее ручку и поцеловала. Девочка смотрела то на нее, то на Грега.
— Все хорошо, малышка, — почти одновременно с Грегом произнесла Шейла.
Холли перестала всхлипывать, доверчиво прижалась щекой к шее Грега и закрыла глаза.
Шейла подошла к Алине. Та сразу перестала плакать. Как можно будет объяснить детям произошедшую с ними путаницу? — задумалась Шейла. Например, Алине, что я не родная мать? Нет, невозможно. Она склонилась над Алиной, прикрыла ее легким одеялом, взяла за руку.
Девочка окончательно успокоилась, закрыла глаза, и вскоре послышалось ее ровное легкое дыхание. Гроза быстро удалялась, раскаты грома становились тише, только дождь барабанил в оконное стекло. Неожиданно Холли снова начала хныкать. Грег попытался ее укачать, расхаживая по комнате, но хныканье перешло в громкий плач.
— Дай ее мне, — нетерпеливо сказала Шейла и протянула руки, чтобы взять дочь.
В тот момент, когда Грег передавал ей Холли, полы халата разъехались, обнажив одну грудь Шейлы. Поправить халат она не успела, частично наготу прикрыла головка Холли. Девочка положила свою ручонку ей на грудь и быстро перестала плакать. Шейла не решалась взглянуть на стоящего рядом Грега.
— Похоже, у Холли температура, — хрипло сказал он.
Шейла склонила голову и коснулась губами лба девочки.
— Лоб влажный, но температуры, по-моему, нет. Она и днем капризничала без видимой причины, — шепотом ответила Шейла. Приступ материнской нежности охватил ее с такой силой, что даже говорить было трудно. В первый раз до нее дошло, что не Алина, а Холли была зачата в грозовую ночь. И ей выпала судьба расти без матери больше трех лет. Сейчас ее ручонка лежала на груди родной матери. Разве можно сетовать на судьбу, если та подарила ей эти минуты, думала Шейла, наслаждаясь близостью дочери. Расстаться с ней? Да ни за что!
Грег молча взял ее за плечи, усадил в кресло и обложил со всех сторон подушками. Но не ушел, а продолжал стоять рядом, положив руку на спинку кресла.
— Только не рассчитывай, что я расстанусь с ней, Шейла, — тихо сказал он, склонив голову к ее уху. Казалось, он обладает даром угадывать ее мысли. — Она была со мной с первых дней своего рождения. Я проводил с ней бессонные ночи, заполненные раздумьями и чувством вины. Да, я обвинял себя в том, что девочка лишилась материнского тепла и нежности, — пояснил он, отвечая на вопрос в поднятых к нему глазах Шейлы.
Почему он винит себя в смерти Джессики? Шейла недоумевала, но ей не хотелось вступать в разговор. Всем существом своим она была сейчас с дочерью, которую выносила в себе и родила. Сейчас, как никогда до этой ночи, она ощущала свою глубинную связь с Холли. Потом задумалась над словами Грега. Свою горечь от потери жены он мог перенести на ее девочку. Возможно, его переживания могли отразиться на ее дочери. Поэтому та росла тихой и замкнутой девочкой. В их особняке, где витал дух покойной Джессики.
— Она умерла не по твоей вине, — прошептала Шейла.
— Конечно, не по моей, — вздохнул Грег. — Разумом понимаешь, но легче от этого не становится. Не дай Бог кому-нибудь пережить тот кошмар, который пришлось пережить мне в первый год жизни Холли. — Он помолчал. — Ты ведь наверняка считаешь, что страдание только твоя прерогатива. Попытайся представить себе мои чувства. Я потерял жену, потом узнал, что ребенка, которому она подарила жизнь, отдали другой женщине. А Холли, которую я считал родной дочерью, придется вернуть тебе. — Он замолчал, созерцая восхитительную картину матери с младенцем у обнаженной груди.
Боль, прозвучавшая в голосе Грега, пробилась наконец к оттаявшему сердцу Шейлы. Гроза прошла, в окружавшем их мире воцарились тишина и покой. Она вздохнула, и вздох этот был словно всхлип ребенка после долгого плача. На душу ее снизошел покой и благодать, словно ангел распростер свои крылья над ее головой. Шейла подняла к Грегу просветленное лицо.
— Холли твоя дочь, Грег, — прошептала она и улыбнулась.
Невыносимо было видеть его потрясенное лицо, и Шейла поспешила опустить голову, не зная, что последует за этим. Молчание, казалось, затянулось до бесконечности.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — осторожно прошептал он.
— Отец Холли ты, а не Кевин. У нас не могло быть детей, мы предохранялись. Я была занята своей карьерой пианистки, он был увлечен работой и альпинизмом. Только перед самым отъездом он впервые сказал мне, что хотел бы ребенка. В его отсутствие я перестала принимать таблетки. Так и случилось, что в результате нашей с тобой близости родилась Холли.
— И родилась почти день в день с Алиной, потому что Джессике делали кесарево сечение по медицинским показаниям, — вслух произнес растерянный Грег. — Холли старше Алины на полтора месяца, — сообразил он. — Ведь Алина не была доношена.
— Сколько невероятных совпадений!
— Почему ты сразу не сообщила мне, что забеременела? — с непонятным надрывом в голосе спросил Грег.
— Было слишком поздно. Я сама узнала об этом несколько месяцев спустя. К тому времени ты был уже женат.
— Почему не сказала, когда я пришел к тебе? — Грег нагнулся к ней так низко, что можно было видеть его волосатую грудь под халатом. — Почему молчала до сих пор? Почему?
— Не знаю, — растерялась Шейла. От запаха его тела голова у нее закружилась. — Возможно, испугалась.
— Чего ты испугалась? — Грег говорил с ней в таком тоне, словно она совершила по отношению к нему предательство.
— После твоего заявления о подмене детей все так запуталось. Не знаю, чего я боялась. Всего боялась: потерять Алину… и Холли.
— А теперь не боишься?
Она не ответила, размышляя над тем, что признанием только ослабила свою позицию. Теперь у Грега как отца есть законные права на обеих девочек. Он может больше не добиваться ее согласия на брак. С его деньгами ему достаточно нанять хорошего адвоката, чтобы лишить ее права воспитывать дочь.
