Марта Гудмен - Люби меня такой
Теряя самообладание, уже не понимая, что он говорит, под влиянием непонятного импульса, он вдруг сказал:
— Со мной тебе будет лучше, чем с Джоном, поверь мне.
Она затрепетала, словно пойманная птичка. Он напугал ее, вызвал болезненные воспоминания. Кевин мысленно проклинал себя. Зачем?! Зачем он это сказал? Он не собирался соревноваться с парнем, по которому она убивается. Он хотел одного — заставить ее забыть о Джоне, пока она с ним. Подчинить ее, овладеть ею, заставить ее отвечать на его ласки! Ему плевать, если он ведет себя, как дикарь! Его мозг отключился, его направляла теперь та неодолимая сила, которую называют основным инстинктом.
Он схватил Кэт, буквально втолкнул ее внутрь и захлопнул дверь.
Прежде чем она успела опомниться, он одним движением мощных плеч сбросил на пол кожаную куртку. Она сослужила ему службу утром, подчеркнув в глазах Кэт его мужскую силу. Теперь она ему больше не нужна. Он не хочет никаких преград между своим горячим телом и ее, еще не разбуженным для страсти такого же накала.
Она оказалась в плену его сильных рук. О, какая она маленькая, хрупкая… Каким наслаждением было бы схватить ее, навалиться, всей тяжестью, чтобы она не смела сопротивляться.
Но он знал, что внутри у нее — железный стержень и она не допустит ничего, что считает неправильным. Он нежно гладил ее спину, плечи и наконец, почувствовал, что она прижимается к нему, а ее руки обвиваются вокруг его шеи.
Он даже застонал — такое необыкновенное чувство победы он испытал, когда она приподнялась на цыпочки и в ожидании поцелуя подняла к нему разгоряченное лицо.
Они так и не включили свет, и в темноте его чувства обострились. Он втянул ноздрями запах ее духов. Запустил пальцы в ее локоны, и шелковистые пряди потекли сквозь его пальцы, словно морская вода. Сквозь ткань рубашки он чувствовал ее груди, их тепло и упругость. Он наклонился к ней и с жадностью припал к ее рту, наслаждаясь мягкостью и нежностью ее губ.
Она ответила на поцелуй с отчаянной страстью, и его уверенность в том, что именно он владеет ситуацией, пошатнулась. Это было словно… словно в ней вдруг вспыхнуло пламя, которое перекинулось и на него. Огонь охватил его, жар побежал по жилам, каждый нерв был возбужден этими пока еще невинными ласками. Но им было уже мало этого, им хотелось, чтобы огонь спалил их дотла.
Он снял с нее жакет.
Ее руки скользнули под его рубашку, задержавшись на выпуклом рисунке мускулов.
Они поспешно освобождались от одежды, словно сокрушая последние преграды, что мешали им соединиться, слить в одно терзающий их огонь.
Прикосновение ее кожи обжигало его, он все крепче и крепче прижимал ее к себе, заставляя почувствовать силу своего желания. Она забыла обо всем на свете и прижималась к нему, и терлась об него, словно вся поверхность ее кожи горела и только эти прикосновения могли остудить ее. Но они лишь больше и больше распаляли их.
Он не отрывался от ее рта. Это уже не были поцелуи, это были неистовые попытки овладеть, проникнуть, захватить и не отпускать. Он, терзая ее губы, но все никак не мог насытиться, и она со стоном отвечала ему, не давала ему передохнуть, не отпускала его.
Наконец он подхватил ее на руки. Она была маленькая, и он совсем не почувствовал тяжести. Он нес ее в спальню, туда, где утром она искала свой тигровый шарф. Охотница превратилась в добычу.
А он чувствовал себя охотником, победителем. Чувство, знакомое каждому мужчине.
ГЛАВА 10
Какое счастье, что темно. Она почувствовала себя свободнее. Мягкий, обволакивающий сумрак, в котором были только они двое. Она и Кевин. Кевин, который любил ее. В ней больше не было страха. Боязнь показаться некрасивой, нежеланной отступила в темноте. Теперь она могла думать только о том, как ей хорошо. Как приятно чувствовать его возбуждение, его голод. Она почти поверила, что он желает ее так же, как она его. В темноте она могла дать волю своим фантазиям.
Он уложил ее на кровать. На ту кровать, которую она не так давно делила с Джоном. Неприятное переживание заставило ее поежиться. Зачем он вспомнил о Джоне? Джон — в прошлом. Его место в ее постели давно остыло. И место в сердце теперь занято другим. Сильным, мужественным, загадочным мужчиной, который наклоняется сейчас над ней с таким неприкрытым желанием.
В его глазах — огонь, сила, напор. Все это направлено на одну цель, и эта цель — она, Кэт. Она приглушенно выдохнула, с удовольствием подчиняясь. Он лишил ее воли, ей хотелось подчиниться ему, отдаться целиком и полностью, выполнить все, что он пожелает. Ее собственных устремлений больше не существовало, вернее, они превратились в одно жгучее желание — отдаться ему, принадлежать ему, дарить ему свое тело.
Она больше ни о чем не думала. Она почувствовала, как его руки скользнули ей под спину, и тяжесть его огромного тела навалилась на нее, распластывая по кровати. Она тяжело дышала, чувствуя себя беспомощной пленницей. Краем глаза она заметила, что он потянулся к ночнику, чтобы включить свет.
— Нет, — почти простонала она.
Он приостановился.
— Что — нет? — хрипло выдохнул он.
— Не включай, — молила она.
— Почему?
— Я не хочу… Ты тогда увидишь…
— Я и хочу. Я хочу любоваться тобой.
— Нет. Пожалуйста. Так нельзя.
Она не хотела, чтобы он ее видел. В сравнении с прежней его женой она просто замухрышка! У нее маленькая грудь. И ноги не такие длинные. И нет этих соблазнительных изгибов.
— Можно, — нежно прошептал он. — Вот увидишь. Я тебе обещаю — тебе будет хорошо. Поверь мне.
Его мягкий обволакивающий голос обещал и успокаивал. Но она не могла до конца поверить, что он не станет сравнивать ее с Тарой. Ведь красота так много значит для него, раз он выбрал в жены модель!
— У меня волосы светлые не везде, смущенно прошептала Кэт. — Ты увидишь и подумаешь опять, что я серая мышка.
— Я никогда не думал, что ты серая мышка, — повысил голос Кевин. — Никогда!
Он забыл о том, что хотел включить свет, и вытянулся рядом с ней, опираясь на локоть. Свободной рукой он легкими круговыми движениями поглаживал нежную кожу на ее животе, с каждым кругом опускаясь чуть ниже, нащупывая влажные завитки внизу.
— Сказать тебе правду, Кэт? Я всегда знал, что ты не серая мышка, а райская птичка. Ясные глаза, ясный ум. И глубоко внутри огонь, который ты прятала, как могла. Но все равно язычки пламени время от времени вырывались на божий свет.
Его слова с трудом доходили до сознания Кэт. Все, что она могла сейчас воспринимать, — это дразнящее движение его пальцев. Казалось, он касается прямо обнаженных нервов, такими острыми были ощущения.
