Сандра Филд - Два условия счастливого брака
А почему не попробовать писать книги? Если бы удалось их издать, то, по крайней мере, две проблемы были бы решены: работа и доход.
Оставалось отцовство. Самая тяжелая для него проблема.
Брэнт посмотрел на часы. Через полчаса собирается группа. Брэнт решил сегодня и завтра отказаться от экскурсий и попробовать писать. Дело не из легких. Выстроить сюжет. Проработать характеры. Но оно ему под силу. Брэнт вышел из номера и спустился к администратору, чтобы узнать, где он может найти компьютер.
— Вы не едете с нами? — удивилась Пэг. — Но сегодня мы должны увидеть удивительных морских птиц.
— У меня возник интересный литературный замысел, и я хотел бы начать работу над ним не откладывая.
— И пропустить столько интересного, — с сожалением сказала Пэг.
— Вы мне расскажете обо всем завтра за ужином.
— Дорогой мой, я чувствую, что у вас все хорошо?
— Лучше не бывает, — ответил Брэнт и подмигнул Роуэн. — Темы роятся в моей голове, — сказал он, обращаясь уже к ней, — шпионаж, диктатуры, любовь.
У нее расширились глаза:
— Что, хорошая идея?
— Такая хорошая, что удивляюсь, как она не пришла мне в голову раньше.
После завтрака Стив взял Брэнта за локоть.
— Я сделал Натали предложение вчера вечером, и сегодня утром она сказала «да».
Брэнт похлопал его по плечу:
— Это событие!
— Вы с Роуэн снова вместе?
— Надеюсь.
Стив глубокомысленно кивнул:
— Мы не становимся моложе. Возраст требует домашнего очага.
Стив был на десять лет моложе Брэнта.
— Это правда, — согласился Брэнт. — Передай мои поздравления Натали. Стив... я хочу еще увидеть Роуэн прежде, чем вы все отправитесь на экскурсию. Извини.
И Брэнт побежал к номеру Роуэн. Найдя ее, он сказал:
— Как только я возвращаюсь в Торонто, то нахожу босса и сообщаю ему об увольнении. Обещаю: ты не будешь больше страдать из-за меня.
Роуэн сжала руки у груди. Брэнт видел, что она готова закричать от радости.
— Спасибо, милый.
— Я же говорил, что изменился, — проговорил Брэнт немного смущенно.
— Спокойно спать ночью. Не волноваться о тебе, просыпаясь, а чувствовать, что ты рядом. Жизнь станет сплошным счастьем!
В этот момент, совсем некстати, Брэнт снова услышал голос отца:
«Она добилась своего, не так ли? Укротила, изнежила, размягчила. Скоро ты начнешь раскаиваться в своем превосходном решении, Брэнт! Ты хорошо знаешь своего босса: если уйдешь — все. Пути назад не будет.»
Прогнав наваждение, Брэнт заговорил:
— Когда тур закончится, я подарю тебе медовый месяц. Настоящий. Без всяких там птиц.
— С лунным светом и розами... — мечтательно сказала Роуэн.
— С гондолами в Венеции?
— Мы будем вместе всю жизнь. Я могу потерять голову от счастья!
— Тогда иди лучше к редким птицам. Она засмеялась и надела на плечи рюкзак.
— Даже Карен и Шелдон забывают друг о друге, когда слушают меня.
Брэнт поцеловал ее и ушел в свой номер. Без Роуэн комната казалась пустой. Он достал свои записи, включил компьютер и сел за работу.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующий день Брэнт с увлечением работал до половины третьего, а затем решил сделать перерыв и пойти на пляж. По его расчетам, группа должна была вернуться часам к пяти. Каких птиц нашла Роуэн?
Роуэн... Теперь она жила в его номере. И они наслаждались друг другом всякий раз, оставаясь вдвоем. Он шел по берегу пляжа и думал о том, что скоро снова наденет ей на палец обручальное кольцо.
Брэнт вошел в воду и плавал минут двадцать. У него оставался еще час или два для работы, пока группа не вернется в отель.
Брэнт выбрался на берег. На песке маленький мальчик играл рядом с его полотенцем. Когда Брэнт вытирался, малыш пропищал по-французски:
— Я строю замок.
— Как красиво
— Хотите помочь?
У мальчика были темные волосы и синие глаза. Совсем как у него в детстве.
— Конечно. — Брэнт присел на корточки. Мальчик дал ему пластмассовый совок.
Вскоре они прорыли туннель и воздвигли внушительный ряд зубчатых стен. Мальчика звали Филипп, ему было пять лет. Закончив строительство, Брэнт сказал:
— Я должен идти, Филипп. Мне пора работать.
Волна щекотала ноги малыша.
— Вода смоет наш замок, — грустно сказал малыш.
— Ты можешь построить другой, лучше этого.
Большая волна накатилась на берег, залив часть стены и затопив туннели. Мальчик заплакал.
— Ну-ну, успокойся. Я помогу тебе построить новый, — утешал Брэнт.
Роман подождет.
— А-ну, прекрати сейчас же, Филипп! — раздался грозный окрик.
Мальчик вздрогнул, глотая слезы и размазывая их по щекам. Но песчинка попала ему в глаз, и он снова заплакал. Брэнт вытер ребенку глаз сухим уголком полотенца.
Подошедший мужчина явно был отцом Филиппа: такие же синие глаза и широкие скулы, хотя лицо нервное и обрюзгшее. Не обращая внимания на Брэнта, он закричал:
— Ты не девчонка, чтобы реветь по всякому поводу!
— Мне попал песок в глаз, — всхлипывал Филипп.
— Подумаешь, песок в глаз попал! Прекрати, или я сам тебя успокою.
Почти те же слова много лет назад говорились Брэнту, и он помнил, что они не успокоили его, а заставили кричать еще сильнее. Позже он научился никогда не плакать. Он схоронил свои чувства так глубоко, откуда их уже никто не мог вызволить.
— Вы не должны кричать на ребенка. В конце концов, ему только пять лет, — сказал Брэнт натянутым голосом.
Мужчина мрачно взглянул на Брэнта.
— Это не ваше дело! Сопляк слезливый! — продолжал он отчитывать сына. — Я думал, что из тебя получится настоящий мужчина, а не маменькин сынок! Но я сделаю из тебя человека, даже если для этого мне придется от всего отказаться!
Брэнт сжал кулаки.
— Вы не правы, так нельзя.
— Если мне нужен будет ваш совет, я вам об этом скажу!
— Нельзя научить ребенка мужеству, унижая его публично.
Отец мальчика все более напоминал Брэнту Дугласа Кертиса.
— Не суйте свой нос в чужие дела, — отрезал мужчина. — Отправляйся в свою комнату, Филипп, и сиди там, пока не научишься вести себя достойно.
Филипп обиженно сопел. Но, взяв свое игрушечное ведерко, он неожиданно сказал:
— Спасибо, мсье Брэнт, замок был очень хороший.
— Замок был прекрасный. — сказал Брэнт. — Мне было очень интересно строить его с тобой.
Брэнт смотрел вслед мальчику и его отцу. Он словно увидел себя и своего отца, вернувшись на тридцать пять лет назад! Каждый его нерв обнажился и болел. Воспоминания были невыносимы.
