С. Гарднер - Ради любви к женщине
– Ты всё, что у меня есть, Нона, – сказала Рэйса и посмотрела на старуху.
– Ты должна позволить себе любить, Рэйса. Или однажды ты исчезнешь. Mi angel, я не всегда буду здесь. Я хочу, чтобы ты позволила себе снова полюбить.
– Я не хочу любить. Мне это не нужно, – сказала она кратко и встала.
– Рэйса!
– Нет! Такие, как я, должны держаться подальше от подобных чувств. Ты все забыла? Не пытайся сделать из меня то, чем я не являюсь! Не лги себе.
– Рэйса! Ты не виновата в смерти Андреаса! – прозвучало твердо.
– Я должна была быть там. Все, чего он когда-либо хотел, это жить здесь в своём любимом "Вираго". Он занялся делами "Копеко" из–за меня, из–за всего, что случилось, когда… – она затихла.
– Когда Кэролин уехала. Почему ты не произнесёшь её имя и не продолжишь жить дальше?
– Потому что не могу! Потому что она была моей жизнью. Потому что… Ничто больше не имеет значения после того, как она оставила меня. – Рэйса отвернулась, когда её глаза начали заполняться слезами. – Потому что, когда она уехала, я ничего не чувствовала. Я загнала Фуриёсо до смерти. Я… думала только о себе. Андреас занялся делами "Копеко", потому что я хотела этого. Он погиб на той буровой установке, потому что я послала его, – закончила она с рыданием.
Нона подошла к ней и крепко прижала её к себе. Сначала Рэйса попыталась вырваться, потом, наконец, разрешила себя обнять.
– Все, что я умею, это уничтожать, Нона. Все, что я когда–либо любила, я разрушила, – Рэйса отстранилась и устремила взгляд на лес. – Я даже не могу больше чувствовать. Не могу или не хочу… не знаю. – Она закрыла глаза, и в этот момент Нона увидела годы, проступившие на её лице.
– Mi Angel…
– Я даже не могу находится здесь, в "Вираго".
– Андреас хотел бы …
Рэйса прервала её:
– Это не из-за Андреаса! Это из-за неё. Разве ты не понимаешь, Нона… это всё из–за неё. Я так и не научилась жить без неё. Я только существую.
– Тогда измени свою судьбу.
– Что? – Рэйса повернулась и рассмеялась. – Нона, это было десять лет назад. Уже слишком поздно.
– Когда твоя мать уехала…
– Я не хочу говорить о…
Рэйса попыталась прервать её, но Нона не позволила её этого сделать.
– Ты будешь слушать! Когда твоя мать уехала, она была обижена и рассержена; но, главное, она была испугана. Мартин был очень похож на тебя.
Нона смотрела на неё очень серьезно, и Рэйса опустила глаза.
– Он должен был пойти за нею. Даже тогда она любила его и вернулась бы.
Рэйса недоверчиво смотрела на неё.
– Вернулась к чему? К его гневу; к этой стране, которую ненавидела? К тем, кто любил её! – Рэйса сама удивилась тому, что только что сказала.
– Да, к тем, кто любил её, – продолжала Нона мягко. – Она любила вас всех. Он не позволял ей вас видеть, потому что она сделала ему больно. Она была единственной, кто мог причинить ему боль, и он не хотел этого признавать.
Нона посмотрела на Рэйсу и убедилась, что она действительно слушает.
– Адель вернулась бы. Они оба были слишком испуганы и слишком горды.
В глазах Рэйсы отражались неуверенность и страх, которые она держала внутри себя.
– Ты не должна повторять их ошибки. Измени свою судьбу, Рэйса, или всё станет только хуже. Ты можешь начать завтра, выбрав лошадь.
Рэйса посмотрел на старуху. Ободренная её молчанием, Нона продолжала:
– Прокатись вокруг "Вираго". Позволь себе снова обрести ту умиротворённость, которую однажды нашла здесь. И открой ту комнату, – закончила Нона печально. – Зайди внутрь и позволь себе вспомнить.
Нона поцеловала её в щеку и ушла. Рэйса осталась задаваться вопросом, действительно ли стоит попытаться.
***
Ближе к вечеру она прогуливалась вокруг дома. Не планируя этого, она оказалась перед французскими дверями, которые были закрыты почти десять лет. Она прикоснулась к дверной ручке и удивилась, когда та легко поддалась. Она открыла двери и вошла в спальню. Там было безупречно чисто, и всё лежало там же, где было оставлено той ночью. Платье, которое она носила тогда, всё ещё висело на стуле. Мелочь, которая дала ей возможность почувствовать, будто бы она была здесь несколько минут назад.
Рэйса подошла к туалетному столику и легко прикоснулась к пузырьку духов, который она подарила…
Она подняла пузырек, открыла его и втянула носом запах. Когда аромат заполнил её чувства, она, наконец, произнесла имя, звука которого не могла выносить.
– Кэролин… Кэролин…
Непролитые слёзы хлынули наружу.
– Кэролин…
Она, рыдая, упала на колени.
***
– Мама… Мам?
Кэролин сидела за столом, смотря в окно.
– Мама? – позвал Саймон снова, подходя ближе.
– О! Саймон, прости, любимый. Я отвлеклась, – она улыбнулась сыну, и приблизившись к нему, поцеловала его в щеку. – Как сегодня дела в школе?
– Всё как обычно. Мам, может мы позже прогуляемся?
– Что случилось с твоей машиной?
– Ничего, с машиной полный порядок. Я подумал, мы могли бы съесть что-нибудь и возможно посмотреть кинофильм или что-нибудь ещё.
Кэролин улыбнулась.
– Ты подумал об этом, хммм?
– Да. Возможно, мы могли бы зайти в пару магазинов…
– Тебе нужна новая ождежда, да?
– О, ну ладно, мам, – сказал он, смеясь, что его поймали.
– Хорошо, дай мне убедиться, что Аманда сможет пообедать с бабушкой и дедушкой.
– Звучит отлично. Я закину рюкзак наверх, и мы сможем идти.
– Хорошо.
***
Как и всегда по пятницам в парке было полно народу. Они совершили несколько покупок и присели около палатки с едой. Приобретя у разных продавцов какие-то лакомства, они с удовольствием принялись за еду. Потом они собирались посмотреть фильм, на котором, наконец, оба сошлись.
– Мама.
– Что, Саймон?
Саймон смотрел на неё печально.
– Теперь ты чаще это делаешь, – сказал он просто.
– Делаю что, любимый?
– Ты как будто уходишь в себя.
– Саймон, о чем ты говоришь? – спросила она со смехом.
– Я уже вырос, мама, – сказал он ей.
Кэролин все еще смотрела на него, не понимая, о чём он пытался ей сказать.
– Я знал о вас, – сказал он внезапно и опустил глаза на еду.
Кэролин застыла, не сводя глаз с сына.
Саймон поднял глаза и увидел неуверенность в ответном взгляде.
– Я всегда знал, – сказал он и снова опустил глаза. – Но тогда я много не понимал.
– Саймон, я не понимаю, – Кэролин не была уверена, куда вёл этот разговор.
– Той ночью, – он поднял глаза на мать, затем снова опустил, – я слышал тебя и Рэйсу.
