Пола Зенгер - Одержать победу
— В самом деле? — рассеянно отозвался Реймонд. — Хотя все может быть…
Барбара так и осталась стоять с открытым ртом. А ведь он сам дал повод к сплетням, лицемер этакий! Неужели он так и не собирается опровергнуть нелепые слухи? Хотя бы здесь, среди своих домочадцев…
— Моя дама выпьет чаю, миссис Тарбелл, — проговорил Адамс небрежно.
— Слушаюсь, сэр. — Смущенная домоправительница слегка нахмурилась и обратилась к Барбаре, не совсем уверенная, что все поняла правильно: — Мэм предпочитает какую-то конкретную марку?
Эта миссис Тарбелл, судя по всему, с отличием закончила школу Уилкинсона, подумала Барбара.
— «Эрл Грей», если найдется. Если нет, не беспокойтесь, любой другой меня тоже устроит. И называйте меня просто Барбара. — Девушка метнула на Реймонда свирепый взгляд.
— Как прикажете, мисс Барбара. А вам, сэр?
— Принесите две чашки. А ланч подайте через полчаса.
Миссис Тарбелл кивнула и безмолвно исчезла. Барбара резко развернулась.
— Ты что, не сказал ей?!
— О чем? — Открыв дверцы небольшой тумбочки, Реймонд сосредоточенно перебирал ряд пластинок.
Барбара с трудом удержалась: этот тип явно напрашивался на хорошую пощечину.
— О том, что мы не женаты, вот о чем. Если я снова окажусь с тобой в одной спальне…
— О, если тебя тревожит только это, выбрось подобную чепуху из головы.
Девушка изумленно уставилась на собеседника, но тот деловито возился с проигрывателем. Вдруг она сообразила:
— Ах, конечно! Я совсем забыла про Уилкинсона. Милый старина Уилли — он приедет и все уладит.
— Я не о том, — спокойно пояснил Реймонд. — У нас будут семейные апартаменты со смежными спальнями.
Барбара резко выпрямилась.
— Ты даже домочадцам не собираешься ничего толком объяснить? Или ты часто радуешь их такого рода выходками — привозишь домой таинственных незнакомок?
— Конечно, нет. Разве ты не видела, что миссис Тарбелл совершенно сбита с толку?
— Может быть, она растерялась, опасаясь, что имеет дело с законной женой?
— Ты противоречишь сама себе. Уилкинсон упаковал твои джинсы, верно?
Барбара изумленно захлопала ресницами.
— Полагаю, что да. Не выбросил же, тем более что вчера собственноручно потрудился их выгладить после стирки. А что?
— Я подумал, а не прогуляться ли нам после обеда?
— Отличная мысль. Славно будет размяться. А если подвернется подходящая пропасть, тут-то я тебя и столкну.
Реймонд усмехнулся.
— А вот и не столкнешь. Ты же просто наслаждаешься происходящим!
— Наверное, похищенным иногда приходится тяжелее, чем мне, — призналась Барбара. — Но не зазнавайся. Я еще не отказалась от мысли написать твою биографию. Уже обдумываю в уме план, дожидаясь, когда ты изменишь решение.
Адамс похлопал себя по карману.
— Не забывай, что твоя расписка при мне. Кстати, я снял с нее фотокопии и положил одну в сейф в Майами, а другую переслал в мой швейцарский банк — на случай, если тебе вдруг придет в голову прокрасться ночью ко мне в спальню и похитить ценный документ.
— Это противоречит журналистской этике.
В глазах Реймонда вспыхнул лукавый огонек.
— Я сказал просто так, на всякий случай, чтобы быть уверенным: если ты и впрямь прокрадешься ночью ко мне в спальню, так вовсе не за распиской.
— Такое тебе может только присниться.
— Ты уверена, что речь идет о моих снах? Если вспомнить, какой прием ты мне оказала в ту ночь…
— Не я начала первой, — твердо заявила Барбара.
Реймонд обжег ее нарочито страстным взглядом.
— Именно ты, дорогая. Ты целовала меня так, словно уже год не знала прикосновений мужчины.
К щекам ее прихлынула кровь, но, прежде чем она придумала достойный ответ, возвратилась миссис Тарбелл. На этот раз ее сопровождала женщина помоложе, в таком же черно-белом наряде, с подносом в руках. На подносе красовался ослепительной белизны чайный сервиз: фарфоровые чашки и блюдца причудливо треугольной формы.
Вошедшие исчезли так же безмолвно, как и появились. Барбара размешала сахар и осторожно отпила глоточек. Разумеется, «Эрл Грей», чего и следовало ожидать.
— Кстати, мне тут пришло в голову, что я могу написать о тебе роман — о романе в расписке не говорится ни слова.
— Пытаешься сменить тему?
Барбара пропустила вопрос мимо ушей.
— Так я и сделаю. Слегка приукрашенная повесть твоей жизни…
— Тебе никто не поверит.
А ведь он прав. Даже художественное произведение должно хоть как-то соответствовать действительности.
— Ну что ж, тогда и впрямь придется вернуться к жизнеописанию Каролины Стайн. «История жизни знаменитой певицы в изложении Барбары Кэндалл…» Да, это будет бестселлер!
— С какой стати тебя так заинтересовала Каролина, что ты взялась раскапывать историю про злосчастную жертву инфаркта? Ты же нигде не использовала полученную информацию, верно? Не помню, чтобы этот инцидент упоминался где бы то ни было, кроме, разве, бульварных газет. Барбара поперхнулась.
— Так ты их все-таки читаешь? Я заинтересовалась ею только потому, что жизнь мисс Стайн и тебя отчасти касается.
— Дело было два года назад. Я уже тогда занимал твои мысли?
— О да! Ты персонаж весьма достойный. — Барбара вспомнила мгновенную мысль, промелькнувшую в самолете: понадобится немало лет, чтобы узнать этого человека получше, и необъяснимая грусть овладела ею.
— Весьма польщен.
Девушка улыбнулась краем губ.
— Это моя работа, — любезно заверила она, подливая себе еще чая. — А с чего ты начал свою карьеру? Об этом никто не знает.
— Это долгая история — долгая и неинтересная…
— Мне предстоит провести тут пару недель, так что времени предостаточно, — напомнила Барбара не без ехидства. — Да, кстати, мне надо отослать несколько готовых статей. Ничего любопытного, уверяю тебя. Можно мне отдать их Уилкинсону?
Уголки губ Реймонда поползли вверх.
— О, радость моя, можно я их прочту, ну, пожалуйста? Окажи мне эту великую честь — позволь познакомиться с твоими трудами…
— Это называется цензурой.
— Это называется самозащитой. Ты удивлена?
— Нет, я ждала чего-то в этом роде. Так с чего ты начал свою карьеру?
— Ты никогда не сдаешься?
— Нет, особенно когда обнаруживаю, что конкретный вопрос почему-то весьма раздражает человека, у которого я беру интервью. А я уже поняла, что ты не хочешь отвечать…
Реймонд шагнул к ней, рывком поднял с дивана и, едва она оказалась на ногах, привлек к себе, крепко прижав хрупкие ладони к своей широкой груди. Минуты казались часами: девушка глядела, не отрываясь, дыхание ее стало прерывистым, словно в горле вдруг пересохло. Реймонд потянулся к ее губам…
