Джосс Вуд - Всего лишь поцелуй
— За исключением того, что ты должен мне стринги.
Джесс взглянула на Сбу и покачала головой:
— Прости, чего-то не хватает.
Нет, он убьет ее, решил Люк, когда комнату наполнили приглушенные стоны членов съемочной группы. Он заметил, как актеры завели глаза, и прекрасно понял, что они чувствуют. Они снимались почти весь день: изображали воскресный ланч, пили вино у камина. Джесс даже заставила Люка играть в шахматы с актером, игравшим его отца. Предполагалось, что Люка снимут в семейном окружении, но весь день обернулся пустой тратой времени.
— Перерыв для всех, — объявила Джесс, и Люк вышел из гостиной особняка, в которой снимали очередной эпизод. Нырнув в пустой кабинет по соседству, он втянул воздух ртом. Люк понимал, что именно он виноват в этой неразберихе: он был неуклюжим, скованным и раздраженным.
Они хотели представить дом в выгодном свете, наполненным смеющимися, счастливыми людьми. И Люк покорно расхаживал взад-вперед по персидской ковровой дорожке, сочные оттенки которой идеально сочетались с паркетом. Он не был расслаблен и не чувствовал себя как дома, потому что не считал этот дом своим. Винить в этом стоило холодные отношения с отцом. Не помогало и то, что они с Джесс едва разговаривали.
«Хватит себя жалеть, Сэвидж! — думал он. — А ну-ка, не расклеиваться!» Но разыгрывать перед камерой свои детские фантазии было чертовски больно, и справляться с этой задачей ему помогали лишь мысли о Джесс и фантастической ночи, которую он провел в ее объятиях.
Мерсия, его бывшая жена и по совместительству психолог-любитель, как-то сказала Люку, что у него невроз покинутости. Мать бросила его, а общения с отцом считай что и не было, поэтому Люк патологически боялся впускать кого-то в свою жизнь. Это было правдой до вчерашней ночи, и подобные ощущения приводили Люка в ужас.
— Люк?
Он поднял голову и увидел стоящую в дверном проеме Джесс. Ее брови были сдвинуты, глаза излучали решимость. Весь день она была настоящей занозой в заднице — требовательной, педантичной, непреклонной. Фанатичкой контроля.
— Ждем только тебя. Мы со Сбу переделали раскадровку.
И тут Люк почувствовал, что с него хватит. Он больше не мог стоять перед камерой и разыгрывать идеальную жизнь. Его отец делал именно это… на людях притворялся, что любит Люка, и ужасно к нему относился, когда они оставались одни. Все, он сыт этим по горло.
— Завязывай с этим, Джесс, — сказал Люк самым ровным и опасным своим тоном.
— Люк, работа Сбу влетает мне в копеечку. Он берет почасовую оплату, так что я выбрасываю на ветер бешеные деньги. Мы можем продолжить?
Ее раздраженный тон окончательно вывел Люка из себя.
— Все расходы по кампании несу я, так что не тычь мне этим! На сегодня хватит, Джесс.
Ее глаза грозно сверкнули.
— Да что с тобой такое? У меня полна комната актеров, реквизита, и съемочная группа ждет только тебя! Давай просто закончим работу.
— Что со мной такое? Это с тобой что такое? — повысил голос Люк. — Как ты можешь так поступать со мной, Джесс? Неужели взять какие-то награды и сделать эффектную рекламу для тебя важнее чувств других людей?
— О чем ты говоришь?
Она действительно не понимала… Казалось, будто кто-то вонзил ему в грудь острый нож. Как могла она, женщина, с которой он ощущал такую тесную душевную связь, не осознавать, какой трудной будет для него эта задача? Он прошагал мимо нее и захлопнул дверь.
— Люк!
— Этот дом! Игры в счастливую семью! Это мой самый худший кошмар! Притворяться, что у меня есть дом и семья, — это убивает меня! — заорал Люк. — Эта комната была кабинетом моего отца. Знаешь, сколько раз он брался здесь за ремень, чтобы пройтись по моему мягкому месту?
— Я думала…
— А тот угол гостиной, где мы притворялись, что играем в шахматы? Однажды я застукал его там, трахающим мою любимую гувернантку! На следующий день она уехала. Мне было семь, и казалось, будто мой мир рухнул.
Джесс закрыла лицо ладонями. Люк в ярости бросился к ней и оторвал ее руки от лица. Ее глаза наполнились слезами, и это только еще больше разозлило его. Он никогда никому не рассказывал об этом — и теперь не мог остановиться.
— А картина над камином? Ее рама треснута в углу. Это он бросил в меня стаканом, когда мне было пятнадцать. Стакан расцарапал мне щеку, а потом, отскочив, попал в раму. Хочешь, чтобы я продолжил?
— Нет! Прости, мне так жаль… Я не подумала…
Трясясь от гнева, Люк отшатнулся от Джесс.
— Я знал, что будет ошибкой отдать этот контракт тебе, знал, что будет ошибкой позволить тебе вернуться в мою жизнь. Знал, что пожалею об этом.
Люк услышал рыдания Джесс и почувствовал, будто кто-то режет его сердце на мелкие кусочки. Обернувшись, он выругался, увидев, что она дрожит как осиновый лист. Он удержался от желания притянуть ее в свои объятия, успокоить ее прикосновениями, ласками снять эту острую боль, заменив одиночество и потерянность страстью…
Он хотел сделать это с ней или получить это от нее?
Люк был уверен лишь в одном: съемки на сегодня закончены.
— Избавься от съемочной группы, Джесс, и оставь меня в покое, ладно?
«Я — ужасный, ужасный человек!» — повторяла Джесс, стремительно удаляясь от Сен-Сильва по проселочной дороге. Как она могла так увлечься своей кампанией и не понять, как все это повлияет на Люка? Он ведь немного рассказал ей о споем отце, признался, что не ощущает себя здесь как дома, но она была так сражена великолепием поместья, что совершенно не обращала внимания на чувства Люка.
Джесс вспоминала, как, соединив полученную сценарную раскадровку, уже предвкушала очередную награду в области рекламы. Декорации были превосходными, главный герой — ослепительно красивым, а история трогала до глубины души… Теперь Джесс было неловко, стыдно… она была отвратительна самой себе. Никакие награды не стоили боли, которая терзала Люка. Какой же бездушной она оказалась!
Джесс ускорила шаг. Ей нужно было бежать… бежать от будоражащих эмоций, ярости на саму себя, его слов, неустанно стучавших в голове…
«Я знал, что будет ошибкой позволить тебе вернуться в мою жизнь…»
Джесс неслась вслепую, не разбирая дороги, не осознавая, что солнечный свет померк, темные тучи угрожали ливнем, а она сама оказалась в незнакомой части Сен-Сильва. Дорога становилась все более скалистой, но Джесс все неслась и неслась вперед… Как же все уладить? Люк был слишком важен для нее, чтобы просто замять эту историю.
Она, разумеется, извинится перед ним, даже унизится, если потребуется. Она попросит Люка снова стать ее другом, заставит его понять, что время от времени бывает неразумной, но не жестокой…
