Айрис Оллби - Единение сердец
— Видишь ли, это именно те «неприятности», которые ты хотела бы иметь, а я мог бы тебе их предоставить. — Его глаза смеялись.
Но Кэт не собиралась шутить.
— То, на что ты намекаешь, действительно выльется в неприятности. Для тебя и Вирджинии. А также и для меня, потому что…
— Потому что ты хочешь быть монахиней?
— Какая тебе разница, даже если это и так?
— Очень большая! — сказал Роберт. — Я бы удвоил свои старания, чтобы спасти от такой участи женщину с твоей внешностью, твоим телом и твоими желаниями! Ты отчаянно пытаешься похоронить свои чувства, но пока без особого успеха.
— Ты говоришь так, потому что злишься. Ведь я спала в своей постели, а не в твоей, когда ты вернулся вчера вечером! — отрезала Кэт.
Роберт поставил чашку на стол и наклонился к девушке.
— Да, не буду врать, я хотел тебя, и если бы я не был старомодным Робертом Мэйфилдом, то… Видишь, я прямо и открыто говорю о своем желании, а ты прикрываешь свое притворной стыдливостью.
Кэт беспомощно усмехнулась, но попыталась защититься:
— Скажите пожалуйста, вытащил целый набор старых затасканных клише! «Старомодный Роберт», «притворная стыдливость», — передразнила она. — Знаешь, на кого ты похож? — Кэт наклонилась к нему, чуть не уткнувшись в своего собеседника носом. — На мужского шовиниста, который считает, что если женщина говорит — нет, это означает — да!
И Кэт быстро вскочила со стула, но Роберт успел схватить ее за запястье и рванул к себе. Он, очевидно, хотел посадить ее к себе на колено, но старый стул под ним заскрипел и разлетелся — оба шлепнулись на пол веранды. С поразительной скоростью и сноровкой Роберт подмял Кэт под себя и прижал ее руки к полу.
— Неужели ты не видишь, что я схожу по тебе с ума! — прохрипел он у самых губ девушки.
Кэт попыталась вырваться из-под него.
— Ты вообще сумасшедший!
— Не исключено, — согласился Роберт. — А теперь лежи спокойно, а я буду целовать тебя и доказывать, что когда ты говоришь — нет, на самом деле ты имеешь в виду — да!
— Да-а? Только попробуй… попробуй, свинья!
— «Сплошные клише», — передразнил он ее. И тут губы Роберта впились в ее рот, и Кэт уже больше ничего не чувствовала, кроме горячей влаги и давления, такого требовательного и уверенного, что она вынуждена была подчиниться. Тело Роберта крепко прижималось к ее разгоряченному телу. Ощущая его возбуждение, Кэт выгнулась на полу, чтобы как-то защитить себя от проявления такой откровенной страсти.
Жадный, ненасытный рот Роберта подчинял себе ее губы, а напрягшееся тело мужчины возбуждало в Кэт каждую клетку ее плоти, пока наконец вся ее кожа не запылала от бешено пульсирующей крови. Девушка вся горела в руках разгоряченного мужчины. Вот он оставил ее губы, предоставив ей возможность протестовать, и заскользил языком по нежной шее. Но Кэт молчала, не проявляя даже намека на возмущение. То, что с ней делал сейчас этот человек, вызывало у нее восторг, но не протест. Его губы были бальзамом для ее пылающей кожи, чувственным успокаивающим бальзамом. Побродив по ее шее, они перешли на плечо, которое Роберт обнажил, спустив вниз блузку.
Пальцы Роберта нежно гладили ее тело, и тут Кэт поняла, что ее собственные руки уже свободны, но они лежали у нее над головой, словно прикованные цепью к полу. Она только сжала кулаки — таким же сжатым было и ее сердце в эту минуту.
Блузка Кэт разошлась, открыв ее упругие груди. Рука Роберта нежно коснулась соска, и сердце девушки ожило. Он скользил мягкими круговыми движениями по твердому бутону соска, дразня и мучая ее. По ее венам кровь понеслась огненным потоком. Пожалуйста, нет! Слова протеста застряли у нее в горле, потому что желание было таким всепоглощающим, что оно вытеснило все остальное.
Губы Роберта нетерпеливо схватили набухший сосок, и из груди Кэт вместе с выдохом вырвался стон сладкого, мучительного наслаждения. Ее вскрик, казалось, лишь подстегнул Роберта. Девушка почувствовала, как что-то возбужденное и требовательное уперлось в низ ее живота. И в этот момент руки Кэт невольно взметнулись вверх к плечам Роберта. Она вцепилась пальцами в его рубашку, желая оттолкнуть его и в то же самое время прижать к себе!
Давление на ее груди ослабло, но только на секунду. Язык Роберта опять начал свою эротическую игру с ее сосками, потом перешел к губам девушки, горячо и требовательно проникая внутрь. Руки Кэт уже безвольно лежали на плечах мужчины. Девушка почувствовала страшную слабость и лишь усилием воли подавила приступ рыдания, подступивший к горлу. Теперь губы Роберта утешали ее, нежно касаясь ее губ, а затем слез на ее щеках.
— Успокойся, я все понял! — с досадой произнес он и отстранился от нее.
Кэт открыла мокрые от слез глаза и посмотрела на Роберта, не понимая, почему вдруг все закончилось. Он поднял ее и посадил на полу. Одной рукой Роберт обнимал девушку за плечи, тыльной стороной другой вытирал слезы на ее щеках.
— Я бы убил его за это! — зло прошипел он.
— У-убил? Кого? — прошептала она, запинаясь.
— Того мерзавца!
Кэт покачала опущенной головой, заплакав еще сильнее.
— Это не он, — с трудом промолвила она сквозь слезы.
Роберт взял ее за подбородок и приподнял лицо. Глаза его, внимательные и глубокие, озабоченно смотрели на девушку.
— А что тогда? Дело во мне?
Разве она могла сказать ему, что да, проблема именно в нем? Она ведь хотела его! Да, это было так! Роберт понравился ей с первою взгляда, но она упорно подавляла в себе это чувство, подавляла неосознанно, не понимая, что ее сдержанность объясняется именно тем, что Роберт нравился ей…
Какие ужасные игры могут вести с нами сердце и рассудок! Каким дьявольски изощренным бывает наше подсознание! Она отталкивала Роберта только потому, что он был братом человека, которого она ненавидела. А что, если она любит его, — что тогда?
— Кэт, скажи мне, маленькая, о чем ты думаешь? — умоляющим тоном спросил Роберт.
Она тяжело вздохнула.
— Я сама не знаю, о чем я думаю, — медленно ответила девушка. — Я знаю только, что ты почти добился того, чего хотел. Ты хотел доказать, что…
— Не говори так! Все гораздо сложнее! Не буду врать: сначала я хотел заняться с тобой любовью, и только! Но, ты понимаешь, у меня так ни с одной женщиной не было. Я не знаю, как это назвать. Я с тобой, как сумасшедший! И мне очень больно, что ты плачешь, что тебе это не нравится. Я уже начал сомневаться в себе, признаюсь!
— Я… мне очень жаль. Я не притворяюсь…
— Ты боишься? — Кэт не ответила, и Роберт продолжил: — Я бы не обидел тебя, поверь! Я не тот человек, который причинил бы тебе боль, ты слишком дорога мне.
