Сьюзен Стивенс - Апельсиновый рай
— Спасибо вам, мистер Патерсон, — сказала Анна-Лиза, улыбаясь. Она встала и протянула ему руку. — Если моя мечта осуществится и мне удастся выпутаться из этой неприятной ситуации, вы будете первым, кому я сообщу об этом.
— Буду ждать с нетерпением, — откликнулся он, крепко пожимая ей руку. — И что-то мне подсказывает, что у вас все получится.
— А, вот и вы, — сказала Анна-Лиза, подходя к Рамону, стоявшему около машины.
— А вы что, думали, я вас оставлю? — спросил он, открывая ей дверцу. — Как прошла встреча?
— Мы закончили на оптимистической ноте, — сообщила она.
— Рад за вас, — сказал Рамон, съезжая с обочины.
— Красивая машина.
— Да, неплохая. Как долго вы намерены здесь оставаться?
— Как долго вы намерены здесь оставаться? — спросила она в ответ, улыбнувшись.
— Столько, сколько понадобится. Вы голодны?
В утренней спешке она даже не успела подумать об этом.
— Да. Я просто ужасно проголодалась.
— Отлично. Я тоже.
Пока он был рядом с ней, она чувствовала себя спокойно и уверенно. Анна-Лиза выглянула в окно, желая узнать, куда он везет ее. Рамон свернул на длинную, извилистую дорогу, и теперь вдалеке она увидела здание, сильно напоминающее старинный замок.
— Это ваш дом? — удивленно спросила она. Он неопределенно пожал плечами.
— Пока еще нет. Но это очень хороший отель. И там есть отличный ресторан, — добавил Рамон, останавливаясь перед широкой лестницей. — Вы можете использовать мой номер для того, чтобы привести себя в порядок.
Эти слова слегка задели ее самолюбие.
— Я уверена, дамская комната тоже вполне подойдет для этого, — быстро произнесла она. В ее планы не входило посещение его номера. Пока она не выяснит, что у него на уме, ей следует быть более осторожной. — Вы уверены, что моя одежда подходит для ресторана? — Она взглянула на свой обычный серый костюм и простой белый свитер, надетый под плотный шерстяной жакет. Этот наряд был просто идеален для визита к юристу, но совершенно не подходил для роскошного отеля.
— Не беспокойтесь об этом, — сказал Рамон, стараясь развеять ее беспокойство, как и всякий мужчина, больше ценящий содержимое, чем красочную упаковку. — Честно говоря, я был бы рад поесть в моем номере, но что-то мне подсказывает, что в ресторане вы будете чувствовать себя более уверенно.
Он был прав. Так почему же она все еще дрожит? Она обедала с ним и раньше, и даже ужинала…
Он не был женат, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы позволить ему держать себя за руку, подумала Анна-Лиза и сразу же отдернула ее, вспомнив, что Рамон, однако, все еще является для нее деловым соперником.
— Расслабьтесь, — пробормотал он, ведя ее вверх по ступеням.
Огромные дубовые двери вели прямо в слабо освещенный вестибюль. Ковры красноватых оттенков были необыкновенно мягкими и создавали приятный контраст с резными деревянными панелями. На стенах висели картины, написанные масляной краской, а в углу стояло огромное пианино.
— Вам нравится? — спросил Рамон, доставая ключ.
— По сравнению с тем, что я когда-либо видела, это просто чудесно! — честно призналась Анна-Лиза.
— Я думаю превратить этот отель в мое прибежище, — доверительно сообщил он, подводя ее к дверям ресторана. — Луиджи? — позвал он, подойдя к красному плетеному канату, протянутому перед входом.
Человек лет пятидесяти, одетый в униформу, поспешил им навстречу из глубины великолепной комнаты. Увидев Рамона, он быстро подошел и отвязал канат, рассыпаясь в любезностях.
— Синьор Крианца Перес! — воскликнул он с сильным итальянским акцентом. — Что могу для вас сделать?
— Отдельный столик на двоих.
— Конечно, синьор. А для прекрасной синьорины, я полагаю, красную розу?
— Двадцать, — небрежно сказал Рамон.
— Certamente, signore.[12] Отправить их к вам в номер? — вежливо спросил обходительный итальянец.
— Нет, поставьте на стол, — произнес Рамон, с интересом поглядывая на Анну-Лизу.
— Это вовсе не обязательно… — начала она.
— Я повторяю вам еще раз, Анна-Лиза, — тихо сказал ей Рамон, — вы сейчас находитесь на моей территории, и здесь я устанавливаю правила.
Они что, уже обмениваются какими-то секретными, только им понятными шутками?
— А где дамская комната? — спросила она для того, чтобы он не думал, будто все идет по его правилам. — Мне бы хотелось привести себя в порядок.
— Справа от стола портье, синьорина, — сказал Луиджи, с любопытством взглянув на Рамона.
Когда принесли меню, Рамон сделал знак унести его обратно.
— Накорми нас, Луиджи. Принеси нам все самое вкусное.
— Certamente, синьор Перес.
Если он улыбнется еще шире, испугалась Анна-Лиза, то уж точно повредит себе челюсть.
На консоль рядом с их столом поставили вазу с огромным букетом алых роз, и если Анна-Лиза все еще чувствовала себя серой мышкой в своем деловом костюме, то Рамон выглядел просто великолепно. Блестящая внешность кинозвезды и черный дорогой костюм на красной подкладке выгодно выделяли его среди всех остальных присутствующих мужчин. Сказать, что он вызвал сенсацию, значило бы не сказать ничего, подумала Анна-Лиза, заметив, как многие из молоденьких официанток только и искали повод, чтобы подойти к их столу.
Наконец, прервав молчание, Рамон сказал:
— Я хотел бы, чтобы завтра вы посетили еще кое-кого.
— Рамон, прежде чем мы начнем разговор, мне бы хотелось предупредить вас… — заговорила она, но, увидев веселую ухмылку на его лице, остановилась.
— Вы хотите предупредить меня насчет Клаудии, — мягко спросил он, наклонив голову, чтобы взглянуть ей в глаза. — Так?
— Ну, я…
— Я уже знаю об этом, — продолжал он. — У меня все под контролем. Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне.
— А как же…
— Маргарита? Мой брат поступит так, как сочтет нужным.
— A finca…
— Может подождать. А я не могу, — твердо сказал он, глядя Анне-Лизе прямо в глаза.
— Я… я прошу у вас прощения, — смущенно произнесла она.
— За что?
— За то, что плохо думала о вас. — Он, похоже, не собирается приходить ей на помощь, подумала Анна-Лиза, заметив, как уголки его красиво очерченных губ дрогнули в легкой улыбке.
— Продолжайте.
— Я думала, что вы женаты… — она почувствовала, как у нее резко пересохло во рту, — …на Маргарите.
Казалось, он на секунду задумался.
— Что-нибудь еще?
— Ну, еще этот Энрике…
— Я принимаю ваши извинения, — прервал ее Рамон. — А теперь я могу вернуться к тому, о чем говорил до этого?
