Джулия Тиммон - Не размениваясь по мелочам
– Я не сказал, что мне нет дела! – воскликнул Рассел, перебивая ее.
– Да, прости, – по-прежнему негромко попросила она. – Я, наверное, не совсем правильно выразилась. И обидела тебя, а этого у меня и в мыслях нет, уж поверь. В общем, мне кажется, будь человек хоть необыкновенно щедрый, или там компанейский, или умный, все его плюсы – ничто, если он не печется о собственных детях.
Рассел понимал, что она права, но знал, что не мог, просто не мог пересилить себя тогда и подойти к Шелли и Тому в присутствии их нового отца.
– Рассуждать легко, но на деле всегда все гораздо сложнее, – проговорил он, с трудом владея собой. – Жизнь настолько запутанная, что бывает трудно сказать, кто хороший, кто плохой, кто человек достойный, а кому и руки подавать не стоит. Случается, отъявленный бандит без оглядки бежит на выручку совсем незнакомым людям, а тертый калач вдруг пускает слезу при виде умирающего птенца. Примеров сколько угодно. Не осуждай меня, Лесли, – устало прибавил он. – Мне безумно тяжело, поверь.
– Я верю. – Лесли схватила его за кулаки и слегка потрясла их. – И хочу, чтобы ты скорее исправил ошибку, поэтому и говорю все эти вещи и, может, кажусь безжалостной. Время идет, Рассел! Твои дети взрослеют с каждым днем. За прошедший год наверняка сильно изменились – под влиянием людей, которых ты в глаза не видел. Ты обязан найти способ познакомиться с теперешним мужем Йоланды, даже с его родственниками. Чтобы знать, какая она, новая жизнь детей, и вносить свою лепту в их становление. Промедлишь еще день, два, месяц, год – и упустишь столько важного, что потом не узнаешь своих сына и дочь. Да и не соберешься с духом заново с ними познакомиться. Тогда не миновать беды. Они вырастут и не просто не станут искать с тобой встреч, а, поверь, возненавидят тебя за то, что ты так и не объявился.
Рассел все это время кивал, ругая себя и стыдясь своей слабости.
– Наверное, ты теперь смотришь на меня как на последнего труса? – пробормотал он, не глядя Лесли в глаза.
– Совсем нет, – ласково ответила она, проводя рукой по его все еще крепко сжатому кулаку. – Даже наоборот. Я чувствую в тебе столько внутренней силы, сколько никогда не чувствовала ни в ком другом.
Рассел медленно поднял голову и взглянул на нее.
– Правда?
Лесли улыбнулась, и свет этой улыбки согрел душу быстрее, чем летнее солнце.
– Конечно, правда.
– Ты все верно сказала… И огромное тебе спасибо. Как здорово, что мы поговорили… Я ведь, знаешь, в последнее время ни с кем…
Лесли порывисто и доверчиво прижалась к нему, прерывая его на полуслове. Ее теплые пахнувшие травой и свежестью губы коснулись его губ, и с плеч свалился невидимый груз, душа помолодела, а желание жить усилилось вдвое. Поцелуй был короткий, но настолько сладкий, что от ликования, наполнившего душу, захотелось помчаться, как она, по широкому полю, или сделать колесо, или издать торжествующий вопль, чтобы о его счастье узнал весь Нью-Йорк.
– Лесли… – прошептал он, задыхаясь от волнения. – Если бы не ты, я не знаю… просто не знаю, что бы со мной было…
Лесли нежно провела по его губам пальцем, крепче прижалась к нему и положила голову на его крепкое плечо.
– Я завтра же позвоню Йоланде, – сказал Рассел. – И увижусь с детьми как можно быстрее. Спасибо тебе, детка, – шепотом прибавил он.
Лесли подняла его руку к своим губам и поцеловала крупные с грубой кожей пальцы.
– Надо бы купить тебе крем.
Рассел усмехнулся.
– Само пройдет.
– Расскажи еще про своего кота, – неожиданно попросила Лесли.
Рассел удивился.
– Про Льюиса? Разве тебе интересно? Ты же сама сказала: в своем любимчике видит что-нибудь необыкновенное каждый хозяин.
– Тогда я еще не знала ни про огурцы, ни про зеркало.
Рассел засмеялся, переполненный нежностью и признательностью. Разговор о Льюисе обещал успокоить и отвлечь от тревог. Лесли Спенсер, эта полуженщина-полудевочка, понимала его настолько глубоко, что, казалось, умела заглядывать ему в подсознание.
– Он был большой любитель поболтать со мной, но разговаривал чаще не мяуканьем, а забавно урчал, поскрипывал. А если задавался какой-то целью, то непременно ее добивался. Не получится с первого раза запрыгнуть на шкаф, будет пробовать второй раз, третий, четвертый. Ушибы и неудачи только разжигали его пыл.
Лесли заулыбалась.
– Я представляю его в точности таким, как тот котенок на коробке.
– Он был именно таким, – сказал Рассел.
– Серьезно? – удивилась Лесли.
– Разве я не говорил?
Она покачала головой.
– Нет. Всего лишь сказал, что котенок напомнил тебе Льюиса.
– Значит, ты угадала. Льюис был такой же. И с такими, как у тебя, глазами.
– Что? – Лесли растерянно моргнула.
– Он так же замечал все чудеса вокруг, – объяснил Рассел. – И так же неподдельно всему радовался – это, естественно, отражалось в глазах. – Его по привычке плотно сжатые губы растянулись в столь широкой улыбке, какими он не улыбался лет двадцать, а может, с самого детства. – Лесли… – сами собой слетели с уст слова. – Моя Лесли…
Когда вечером он подвез ее к дому и остановил машину на том самом месте, где и в прошлый раз, Лесли вдруг притихла и, как делала нередко в минуты смущения, обхватила себя руками. Рассел взял ее за подбородок с очаровательной ямочкой и повернул к себе лицом. Она взглянула на него доверчиво, с огнем в глазах и немного испуганно.
Жизнь вокруг шла своим чередом. Где-то лаяла собака, из чьего-то раскрытого окна лились звуки вечернего шоу О’Рейли. Никто понятия не имел, что в двух шагах от них свершается настоящее чудо. Рассел смотрел в блестящие глаза Лесли до тех пор, пока ему не показалось, что он утонул в них, как в океане. Рука скользнула с ее подбородка вниз, едва касаясь мраморно-белой кожи, прошлась по шее и остановилась у ворота футболки, под которой пряталась грудь. Лесли сама подалась вперед, и их губы, встретившись, слились в жадном, головокружительно долгом поцелуе.
Рассел всем своим существом – телом и душой – мечтал вывести Лесли из машины, подхватить на руки, внести в дом и ночь напролет, не вспоминая ни о чем на свете, снова и снова тонуть в море ласк. Но его останавливала неотступная мысль. Надо стать достойным ее. Исправить все свои ошибки. И лишь после предложить ей себя. Неудачникам и трусам рядом с такой, как она, не место.
Он осторожно отстранился и перевел дыхание. Ее запах, тепло ее мягких волшебно сладких губ обволакивали его волнующей дымкой, и первые мгновения никак не получалось ни говорить, ни о чем-либо думать.
– Ты будто изобретение сказочника, Лесли… – отдышавшись, хрипловато прошептал он.
Лесли не то почти беззвучно хихикнула, не то просто вздохнула – видеть ее лица он не мог, она смотрела вниз, куда-то на свои колени.
