Шэрон Кендрик - Возвращение домой
И он сжал ее в объятиях так порывисто, как будто она сама напросилась. Молила его…
Он наклонил голову и зашептал ей в ухо:
— Я уже сказал, котенок: твое тело о многом говорит.
Его губы почти не касались ее, но, честно говоря, если бы он сейчас распластал ее на ковре, прижал к полу, она закричала бы от наслаждения.
Он легко приобнял ее за плечи — так, что никто бы не сказал, будто он удерживает ее против воли. А он и не удерживал. Не удерживал. Боже, теперь его губы гладили ее щеку. Она отчаянно поворачивала голову, чтобы он мог впиться в ее губы, а он смеялся, издевался над ней.
А когда их губы наконец слились, ее счастье было так велико, что граничило с умопомрачением. Вместе с желанием это счастье составляло самую одуряющую смесь в мире. Он всегда умел это — привести ее на край света за одну минуту.
Его руки медленно соскользнули с плеч на грудь. Она могла остановить его руки. Остановить их, пока они не начали играть с сосками так, что она застонала. И помешать его пальцам восхитительно сжаться, оценивая их упругость.
Она сдалась, прижалась к нему в горячей, откровенной, бесстыдной страсти, а он внезапно отпрянул от нее и с горькой досадой взглянул на свои дрожащие руки.
— Боже, как же я прав! — пробормотал он, как будто обращаясь к самому себе. — Как же я чертовски прав! Насколько предсказуемы все женщины, и ты в особенности!
Она смотрела на него непонимающе, слишком потрясенная, чтобы говорить.
— Вчера ты не хотела подойти ко мне! — с жаром воскликнул он. — Ты повела себя так, как будто я совершил тяжкое преступление, когда хотел поцеловать тебя! А сейчас ведь ты уже не смотришь на меня как на простого работягу-плотника, который озабочен только тем, чтобы сохранить крышу над головой?
Несправедливое обвинение хлестнуло Шелли. Всю свою жизнь она рвалась к нему, невзирая на то, что было — или чего не было — у него в кошельке.
— Ты знаешь, что это неправда!
Он покачал головой.
— Я знаю только одно: сегодня тебе стало известно, что я стою некоторой суммы, и ты уже ждешь не дождешься возможности кинуться ко мне в объятия!
Она вспыхнула от оскорблений, его нескрываемая неприязнь вернула ей дар речи. И ее гордость.
— Ты! Ты так убежден, что стоишь дорого? Так вот, я скажу тебе, чего ты стоишь, Дрю Гловер, — ничего!
— И все же тебе не терпелось заняться с этим «ничего» страстным сексом, так, Шелли?
Она издала нервный смешок.
— Как будто у нас боксерский поединок!
— А как ты бы это назвала, а, котенок? — произнес он бархатным и в то же время враждебным тоном.
И этот вопрос заставил ее почувствовать, что его любовь к ней умерла. Нет, желание он испытывал, желание мощное, он явственно дал это понять. Но что такое желание без уважения? Не разобьет ли оно вдребезги ее уважение к себе?
— Похоже, твое нынешнее богатство отразилось на твоем рассудке, — холодно заметила она. — Ты стал еще высокомернее, Дрю Гловер, и я почти ненавижу тебя.
— Может, и так, Шелли. И тем не менее ты меня все еще хочешь.
Дрю вышел, хлопнув дверью.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Восстановление хозяйственных коммуникаций принесло Шелли ощущение, что к ней мало-помалу возвращается контроль над происходящим. Немного омрачала настроение необходимость благодарить Дрю за столь оперативное появление во дворе фургонов, доставивших рабочих.
— Спасибо, что так быстро приехали, — решилась сказать Шелли водопроводчику.
Он неопределенно пожал плечами.
— Дрю Гловер пьянствует с нашим боссом, так чего ж вы ожидали?
— Это же ужасно!
— Ну, не для вас, будьте уверены! — Мужчина улыбнулся и с любопытством оглядел помещение. — Вы здесь будете жить, да?
Его недоверчивый голос выдал его мысли: в самом деле, здесь она не на месте, облаченная в костюм из миланского дома мод, в этом убогом домике на две семьи. Он прав.
— Какое-то время, — ответила она и неожиданно сама задумалась над этим вопросом. — Сначала надо будет заняться отделкой. Потом поглядим.
— Правильно, — одобрил водопроводчик. — Его можно превратить в конфетку.
Остаток дня и большую часть вечера Шелли посвятила уборке, потом поела фасоли с тостами и, совершенно измученная, рухнула в постель. К ее великой радости — и еще большему удивлению, — ночь прошла без сновидений, без Дрю. Может быть, она мало-помалу вытесняет его из подсознания. Может быть…
Наутро, после восхитительной горячей ванны, Шелли отправилась в центр города за покупками и газетами. Было свежо, стоял легкий туман, и море в отдалении виделось неясным, а береговая линия казалась похожей на бесконечный серый мохеровый шарф. Море манило Шелли как магнит, и она решила спуститься к воде, прежде чем идти в магазин. С тяжелыми сумками гулять у моря будет невозможно.
Шелли бродила по пляжу долго, пока лицо не раскраснелось от свежего ветра. Тогда она решила, что ей вполне можно бросить взгляд на место, к которому ее тянет; коль скоро случилось так, что путь ее лежит по песчаным дюнам в сторону дома береговой охраны, значит, так тому и быть.
Пусть Дрю и принадлежит «Западный», но пляж пока еще не его собственность!
Когда Шелли приблизилась к дому, у нее возникло ощущение перспективы из детства, но очень странное. Коттедж вовсе не казался меньше, чем прежде, он как будто стал вдвое больше. Присмотревшись, Шелли поняла, в чем дело. Дом и был вдвое больше, но расширяли его с таким мастерством, что создавалось впечатление, будто он оставался таким на протяжении столетий.
Хитро, мрачно подумала она. Очень хитро.
Длинное приземистое оштукатуренное строение. Небесно-голубые оконные рамы. Великолепный сад — высокая густая трава, изобилие кустов лаванды, безукоризненно вписывающихся в ландшафт. Пышные бледные гортензии колышутся на ветру, а за ними легко увидеть серебряные листья и темно-бордовые ветви тамариска.
И никаких следов Дрю.
На обратном пути Шелли твердила про себя, что рада была не встретить Дрю, и то же самое повторила мысленно, толкая дверь супермаркета.
За прилавком стоял человек, назвавшийся Чарли Палмером. Он оказался разговорчивым и поведал Шелли, что он и есть владелец магазина. Было ему около тридцати пяти лет, на пальце у него блестело обручальное кольцо, а улыбка на лице свидетельствовала о том, что он совершенно доволен жизнью. Он наполнил требуемыми продуктами три корзины, после чего добавил свежие яйца и консервы, которые, по его уверениям, были Шелли необходимы.
— Боже мой! — простонала Шелли, представив себе, что ей предстоит тащить все это домой. — Какая гора! А я еще не купила ни овощей, ни фруктов!
