Клэр Клэр - Второй жених
— И не забудьте подвернуть одеяло, как в больнице, — усмехнулась она и закусила губу, жалея о своей глупой шутке, которая опять могла напомнить ему о Скотте.
И верно, рот Билла снова сделался жестким, а лицо вытянулось.
Но вскоре его суровый вид исчез, он поднял голову, и она снова увидела того виноватого и славного Билла, который пытался загладить свое грубое поведение. Он страшно обрадовался, когда узнал, что в багажнике у Келли лежит сумка со всеми необходимыми ей вещами. Билл послал ее вниз за сумкой после того, как они постелили постель. И расстался с ней внизу, на первом этаже, сказав, что пойдет поищет, что бы им поесть.
Так как выяснилось, что Билл проголодался не меньше Келли, они поужинали рано. И хотя еда была очень простой (тефтели с овощами из морозильника, сыр и пирожные), по мнению Келли — Билл позволил ей помочь ему приготовить ужин, и они все делали вместе, — это был самый вкусный ужин на свете, какой ей доводилось есть. Их сотрудничество не закончилось, когда ужин подошел к концу. Келли настояла, что она помоет посуду, но Билл взял посудное полотенце и решительно принялся вытирать чистую посуду.
— Мне так нравится, что мы все делаем сообща, — признался он и отвернулся, когда она бросила на него острый взгляд.
Келли боялась заговорить, ее душил внутренний жар, она хотела ему сказать, что ей это тоже по душе.
— Да, хорошо, правда, — тихо пробормотала она, с преувеличенным интересом разглядывая мыльную пену в раковине.
Ему не надо было больше ничего говорить, и он промолчал. Но когда Келли почувствовала горячий поцелуи, который он запечатлел на основании ее шеи, прежде чем взять у нее очередную тарелку, она была рада, что ее задрожавшие руки скрыты под мыльной водой, и Билл не видит, как сильно он на нее действует.
Наконец они перемыли всю посуду, но ей оставалось провести еще несколько часов с Биллом: прежде чем она пойдет спать. Келли знала, что надо попытаться как-то вернуть их отношения в нормальное русло, если она не хочет, чтобы он догадался о силе ее чувств. После того как Билл нагнал ее в холле и доказал, что не испытывает к ней отвращения, и то, что он ни за что не хотел отпустить ее поздно вечером в Лондон, — все это говорило о его симпатии к ней, и все же Келли до сих пор не могла сказать, как он к ней относится. На самом деле, думала она, пытаясь погасить радостное возбуждение, которое грозило разорвать ее на кусочки, нельзя слишком близко к сердцу принимать эти его слова о том, что ему очень нравится, когда они что-то делают вместе.
— Может быть, займемся пока работой? — предложила Келли.
Билл преувеличенно громко вздохнул:
— Да, пожалуй. Хотя должен тебе сказать, Келли, что гораздо приятнее просто сидеть и смотреть на тебя.
Сердце ее опять сделало кульбит, а улыбка расплылась еще шире.
— Так тебя скоро уволят из председателей, — предупредила она негромко, насколько позволяло сжавшееся горло. Ей пришлось нервно сглотнуть слюну, когда Билл встал, подошел к ней и, слегка обняв за плечи, поднял, повел туда, где их ждала гора работы.
В половине десятого вечера он бросил ручку настал и заявил, что даже председатель компании не может столько работать, а потом заботливо добавил:
— Это просто несправедливо по отношению к тебе. Ты ведь будешь работать, пока совсем не выбьешься из сил и не упадешь замертво, да?
Келли не могла сказать, что для нее все это не важно, что она счастлива быть просто рядом с ним, слышать его мимоходом брошенные реплики, от которых сердце ее согревается, и уже одно это поддерживает ее силы. И вместо этого притворилась, что тоже устала и пора на сегодня заканчивать.
— Лучше продолжим завтра со свежими силами, — предложила она, когда Билл повел ее в гостиную, где устроил удобно в кресле, и пошел принести ей что-нибудь выпить.
Он скоро вернулся и протянул ей шерри, который она просила, и снова поразил се, провозгласив тост:
— За мою очаровательную Келли!
Она была рада, что в этот момент Билл отвернулся к магнитофону, потому что не надеялась скрыть блеск в своих глазах, который вспыхнул в них, когда он властно и по-хозяйски назвал ее «своей Келли».
Волны Концерта Родриго заполнили комнату. Билл подошел и сел рядом. Келли всегда очень нравились гитарные концерты, и она закрыла глаза, слушая музыку, как делал, наверное, этот слепой композитор.
Наконец трогательный пассаж закончился, и она услышала, что Билл пошевелился. Она почувствовала, что он пересел ближе к ней, и, открыв глаза, увидела, что он сидит на ручке кресла рядом. Келли была так растрогана музыкой, что больше не могла скрывать свои чувства к нему. В глазах его вдруг загорелся победный блеск.
— Сейчас я понял, — прошептал Билл, — путь к твоему сердцу лежит через музыку.
И ей стало ясно, что он уже все знает, — знает, что она любит его, да, он знает, и это его ничуть не огорчает. Что означает только одно — ведь так? — что он любит ее в ответ!
Келли улыбнулась ему. Конечно, она не считала его застенчивым или робким. Она помнила, как он говорил, что стоит мужчине из рода Макгаурен отдать кому-то свое сердце, то это навсегда. А это значит, что Билл еще никому не говорил: «Я тебя люблю», то есть можно надеяться, мечтательно размышляла она, что ему сейчас просто трудно подыскать слова, чтобы выразить свои чувства.
— Ты сегодня так много работала, ты устала, — нежно произнес он, забирая из ее рук недопитый бокал шерри. — Думаю, тебе пора идти спать, да?
— Да, — машинально, как зачарованная, согласилась она, думая про себя, что если все это только сон, то ей не хочется просыпаться.
Билл обнял ее, и они вместе подошли к магнитофону, чтобы выключить его, а затем, также обнявшись, они подошли к комнате, где он приготовил ей постель.
Все еще не разнимая рук, Билл слегка коснулся губами ее жаждущего горячего рта, с видом мученика, словно ему было нестерпимо расставаться с ней, однако все же нашел в себе силы оторваться от нее, убрать руки и тихо сказать:
— Спокойной ночи, моя прекрасная Келли. Теперь мы должны расстаться, но надеюсь, так будет не всегда.
Ей сразу стало холодно и пусто, когда он убрал руки, но после его слов все ее тело обволокло теплом.
— А ты хотел бы… остаться? — спросила Келли, и щеки ее слегка порозовели.
Усмешка скривила губы Билла.
— О, можешь в этом не сомневаться, дорогая, но сначала, думаю, нам надо пожениться…
Больше она от него ничего не добилась. Он не сказал, что любит ее, но практически сделал ей предложение.
— О, Билл! — закричала Келли и не могла удержаться, чтобы не броситься ему на шею и не обнять. Она лихорадочно обхватила его руками и уже не помнила, кто первый кого поцеловал, но губы их наконец слились в горячем поцелуе.
